обняла. Нина Павловна осталась единственным человеком на земле, которому не все равно, что с ней будет.

Трель телефонного звонка нарушила идиллию. Нина Павловна отстранилась и посмотрела на дисплей.

— Ой, Кирилл… В такое время? — Она перевела озадаченный взгляд на Надежду. — Может, что-то случилось?

— Не берите, — в панике воскликнула та и, поддавшись порыву, выхватила телефон из рук.

— Надь, ты чего? — Нина Павловна нахмурилась, не до конца понимая, что происходит, и забрала свой телефон, но звонок так и не приняла, решив сначала разобраться с крестницей.

— Пожалуйста, не говорите ему, что я здесь, — взмолилась Надя, боясь даже представить, что он ей скажет.

— Ты меня обманула, да? — разочарованно заключила Нина Павловна и сокрушенно покачала головой.

Надежда лишь виновато опустила глаза. Сказать в свое оправдание было нечего.

— Надь, так ведь нельзя… Я же не чужой тебе человек.

— Простите меня, — судорожно всхлипнула она, чувствуя, как от стыда щеки становятся пунцовыми. Никогда не умела врать, нечего было и начинать, все равно ничего хорошего от этой лжи не получается, лишь только боль близким причиняет.

— Расскажи что случилось, может, я смогу помочь. — Нина Павловна нежно погладила ее по голове, как в детстве. Не требовала, но мягко настаивала на своем, прекрасно зная, что Надя уступит и не станет упираться до победного.

— Нет, — покачала головой Надежда. — Мне теперь никто не поможет.

— Надюш, я должна знать правду, это же не шутки, — продолжала она настаивать, но в ответ была гробовая тишина. — Господи, что ж ты такого натворила?

— Влюбилась, — выдохнула Надя и спрятала лицо в ладонях. Не могла больше держать это все в себе, слишком тяжела оказалась ноша.

— В Кирилла? — сразу же догадалась Нина Павловна и покачала головой. Это было вполне ожидаемо. О чем только думала Люба, когда просила его стать опекуном?

— А у него жена беременная и ненавидит меня.

— У вас что-то было? — строго спросила она, пытаясь понять, как действовать в этой ситуации дальше. Мало ли чего там случилось… может, девочке медицинская помощь нужна или психологическая.

— Нет. — Надежда отрицательно покачала головой, а Нина Павловна облегченно выдохнула. — Но она ревнует очень. Нарочно упала с лестницы и обвинила меня перед Киром, что я ее столкнула.

— Вот же гадина, а сам он что?

— Я не дождалась его возвращения и сбежала…

— Дурочка. — Она улыбнулась и прижала ее к своей груди. — Что же ты наделала? Нужно было дождаться Кирилла и все объяснить и только потом принимать какие-то решения.

— Нет. — Надя в ужасе дернулась. — Не могу… не хочу, он не поверит…

— Ну откуда ты знаешь?

Надежда лишь закусила губу, ответа у нее не было. Не дала Киру даже шанса поверить ей. Испугалась и растерялась, а сейчас только усугубила ситуацию.

— Ладно. — Нина Павловна нежно улыбнулась, для нее все было очевидно. — Утро вечера мудренее. Пойдем, провожу тебя, а то заблудишься еще.

— Спасибо, но не нужно. — Надя отрицательно покачала головой. — Я помню, куда идти.

— Точно?

— Да.

— Тогда до завтра?

— До завтра.

Надежда вышла из машины, надела рюкзак и направилась к подъезду. Нина Павловна проводила ее взглядом и дождалась, пока скроется за дверью. Покрутила в руках телефон, думая, стоит ли перезванивать Кириллу, но все же не стала и отложила в сторону. Как бы то ни было, до утра подождет. Заодно все остынут.

Плавно нажав на педаль газа, она выехала со двора и направилась домой.

* * *

Надежда опасливо поднялась на второй этаж и остановилась в нерешительности около нужной двери. Не была здесь много лет и с удивлением обнаружила, что ничего принципиально не изменилось. Те же исписанные стены, та же обшарпанная дверь, тот же заедающий замок. Она словно вернулась в прошлое, только маму уже не вернуть.

Набрав в легкие побольше воздуха, чтоб не разреветься, Надя надавила на звонок. Ответа не последовало. Тогда она надавила еще раз, а затем еще, но результат был тот же. Глупо было надеяться, что ее здесь ждут с распростертыми объятьями.

Решившись, Надежда нажала на ручку, та без труда поддалась, и дверь открылась. Надя осторожно переступила через порог и осмотрелась, попав в длинный коридор с многочисленными дверями и заканчивающийся общей кухней, из которой отчетливо слышались нетрезвые голоса. Встречаться с их обладателями совсем не хотелось, и Надя зябко повела плечами.

Обычная коммуналка, но в детстве она не казалась такой убогой и страшной. Потому что Надежда была не одна. Рядом с мамой нечего было бояться, а теперь придется учиться самой о себе заботиться. Никто больше не защитит и не поможет. Надеяться осталось только на себя.

— Святы боже, Любка, ты, что ль?

Скрипучий голос резанул по нервам и заставил вздрогнуть. Надя резко обернулась на звук и увидела невысокого роста женщину явно в нетрезвом состоянии. Колючие мурашки поползли по позвоночнику, а в груди загорелось отчаянное желание сбежать без оглядки из этого притона, но Надежда не позволила себе этой слабости и осталась стоять на месте, лишь сжала кулаки, чтобы не выдать дрожь в руках.

— Здравствуйте, — нервно сглотнула. — Я Надя, Люба моя мама.

— Ну слава богу, — загоготала женщина. — А то я уже испугалась, что у меня белка. Вы так похожи. Ну прямо одно лицо.

— Да. — Надежда выдавила из себя улыбку.

— Ты к нам на совсем или как пойдет?

— Как получится, — уклончиво ответила она и увернулась от распахнутых объятий. Это было выше ее сил.

— Ну тогда что стоишь? Проходи к столу. — Женщина указала жестом на кухню.

— Нет, спасибо, я очень устала… Мне бы в ванную и спать…

— Комната твоя вот здесь. — Она звучно припечатала ладонь к одной из дверей. — А ванная освободится часа через два.

— Спасибо за помощь.

— Меня Люська зовут, мы с твоей мамкой дружили раньше, если что — обращайся.

— Хорошо.

Надя поджала губы и подошла к двери. Не помнила никаких Люсек и точно знала, что мама не стала бы с дружить с таким сбродом. Она алкоголь на дух не переносила и никогда не пила, а эта, видимо, не пропускает и дня.

Вставив ключ в