Нас видят пророки.

Они вообще видят все. К счастью – не всегда, и обычно неприцельно. Пророка нельзя попросить увидеть «что-то» – он сам (ну или Сумрак за него) решает, что пророк увидит и как сообщит миру.

– Что предречено? – спросил я, даже не удивляясь той старомодно-вычурной фразе, что слетела с моих губ. Она была сейчас уместна.

– Пролито не напрасно, сожжено не зря. Пришел первый срок. Двое встанут во плоти и откроют двери… – Завулон внезапно осекся. Он смотрел на меня, и в его взгляде, во взгляде давнего, безжалостного, неизбывного врага, я отчетливо прочитал… ну, ладно, не жалость. Сочувствие. Но какое-то унылое, и к себе тоже. Так могла бы смотреть первая скрипка на второго тромбона, стоя на палубе тонущего «Титаника».

– Три жертвы, на четвертый раз… – сухо сказал Гесер, глядя на нас.

– Пять дней остается для людей, – сказал Завулон.

Я почувствовал, как Светлана обняла нашу дочь, прижимая к себе. Я не пошевелился.

Я как-то перестал любить красивые жесты в последние годы. И красивые слова – тоже. А пророчества – они всегда избыточно красивы.

– Шесть дней остается для Иных, – сказал Гесер.

– Для тех, кто встанет на пути, не останется ничего, – добавил Завулон.

И вдруг улыбнулся ослепительной улыбкой.

– Шестой Дозор мертв, – продолжил Гесер. – Пятая сила исчезла. Четвертая не успела.

– Третья сила не верит, вторая сила боится, первая сила устала, – закончил Завулон.

Несколько секунд висела тишина.

Потом Надя спросила:

– Вы репетировали?

– Что? – переспросил Гесер, будто не услышал.

– У вас так складно выходило. Один закончил, другой начал.

– Это пророчество, девочка, – сказал Гесер. – Пророчество, которое только что озвучили все пророки Земли. Я полагаю, что вам грозит смерть. Тебе, твоему отцу и твоей маме. Вы – те трое, за которыми пришли двое.

– Я поняла, – сказала Надя. – Все почти открытым текстом… для пророчеств. Нашу семью идут убивать. Через пять дней умрут все люди. Еще через день – умрут Иные. Это отсчет дней от пророчества или от нашей смерти?

– Мы пока не смогли точно понять, – сказал Завулон извиняющимся тоном. – Возможно, отсчет уже пошел, возможно – был сорван, когда ты уцелела. Все пророчества нарочито туманны…

– И поэтому вы, едва прозвучал наш вопль о помощи, явились наблюдать – а не помогать, – сказала Светлана ледяным голосом. – Чудесно. Гесер, ну ты же знаешь, какого я о тебе мнения, да?

Гесер заерзал на удобном широком стуле. Казалось, что ему одновременно хотелось и начать извиняться, и рявкнуть что-нибудь резкое.

– Света, перестань, – попросил я. – Хорошо. Гесер, Завулон, мы вас услышали. Я признаю обоснованность вашей осторожности. Мы все умрем, я понял. Теперь я хотел бы узнать, что вы поняли, наблюдая за происходящим, какую помощь готовы нам оказать и есть ли в архивах Дозоров и Инквизиции хоть какие-то материалы по данной теме?

Гесер посмотрел на Завулона. Завулон посмотрел на Гесера.

– Твою налево… – внезапно выругался Завулон, что было для него совершенно нехарактерно. – Ну, ты его подготовил, я уверен…

– Не мухлюй, – сказал Гесер.

Завулон опустил руку под столешницу – и извлек ее оттуда уже не пустой. В его ладони была старая, потемневшая, закопченная курительная трубка, вырезанная то ли из камня, то ли из давно окаменевшего дерева.

– Гони, Темный, – сказал Гесер.

Завулон молча протянул ему трубку.

– Может, еще скажешь, что именно Мерлин из нее курил? – спросил Гесер, явно наслаждаясь торжеством момента. – Табака тогда в Европе не было.

– Тебе ее в руках противно станет держать, если я скажу, что именно он курил, – буркнул Завулон.

Гесер усмехнулся и спрятал трубку в карман пиджака.

– Так это все была ложь? – спросила Светлана напряженным голосом.

– Нет, – ответил Гесер. – Чистая правда. Но я все-таки рискнул побиться об заклад, что ни Антон, ни вы с Надей не начнете паниковать. Курительная трубка Мерлина – это уж слишком желанный приз. Даже если обладать им осталось всего пять дней.

Хуже всего было то, что ни Гесер, ни Завулон ничего особенного в Иных-предателях не заметили.

Это были именно они – Светлый маг Денис и Темный маг Алексей. Во всяком случае, их ауры остались прежними. И даже уровень их Силы – на взгляд со стороны – не изменился. Третий у Дениса, четвертый у Алексея.

Но при этом они оперировали такими энергиями, что Великие предпочли избежать боя.

– Я бы определил их как Высших, – сказал Гесер. – Но не по аурам, по силе заклинаний.

– И сами заклинания совершенно необычные, – добавил Завулон. – Я ни разу не сталкивался ни с чем подобным.

– Может быть, они замаскировались? – предположила Светлана.

Гесер тяжело, недовольно посмотрел на нее.

– Может быть. Только видишь ли, Света… Ты от меня замаскироваться не сможешь. Как и я от тебя. Вот Наденька – она сумеет. Маскировка возможна только у более сильного Иного.

– Так что же, они тоже «нулевые»? – спросила Надя. – Как я?

– Аты сама что почувствовала? – заинтересовался Гесер.

– Я вообще не поняла, кто это, – призналась Надя. – Только приближающаяся сила… и чувство опасности. Как цунами.

– Похоже это на Тигра? – вдруг спросил Завулон.

Надя энергично замотала головой.

– Нет! Тигра вообще почти не видно было. Только… рябь такая… – Она пошевелила в воздухе пальцами. – Если приглядеться.

Беда с этими описаниями неописуемого. Наде три года было, когда она поставила меня в тупик словами «Второй слой Сумрака – он соленый!».

– Значит, это не Сумрак, – сказал Завулон. – Ну, скорее всего.

– Нас хочет убить неизвестно кто и неизвестно почему, – сказал я. – Замечательно. И самые великие маги России ничего не могут понять. А вампир?

– Вампирша, – уточнил Гесер. – Увы, Антон. Это была Высшая вампирша в атакующей фазе. Пытаться ее разглядеть – все равно что считать взмахи крылышек у колибри, зависшего над цветочным бутоном.

Завулон с удивлением повернулся к Гесеру. Достал из кармана пиджака сигару (уже зажженную), затянулся, после чего сказал:

– Враг мой. Сегодня удивительный день. Скажи, ты никогда не подумывал начать писать стихи?

– О чем ты? – поразился Гесер. – Мелкие колибри делают до ста взмахов крыльями в секунду, что превышает физиологические возможности человеческого зрения. Вампир в атакующей фазе достигает скорости до ста пятидесяти – ста восьмидесяти километров в час, что на коротких расстояниях делает его неразличимым. Мне кажется, я очень четко и адекватно охарактеризовал ситуацию.