Очень многие болезни сначала зарождаются в нашем сознании и лишь потом отражаются на теле. Онкология – знак того, что нужно пересмотреть свою жизнь и измениться. Нельзя же делать одно и то же, ожидая разного результата. Вы ведь не станете швырять постоянно на пол тарелки, думая, что сотая из них не разобьется? Уж, наверное, придет в голову, что фарфор не выдержит соприкосновения с твердой поверхностью. Вот и не надо с тупым упорством бить сервиз. Постучится в вашу дверь болезнь и, если вы изменились, растеряется: где же тот человек, к которому я пришла? Теперь он другая личность, похожая на него, да не он. Постоит тот же рак в недоумении и уйдет.

Вот почему я теперь считаю, что тяжелый диагноз пошел мне на пользу: недуг был моим шансом стать другой, найти свой путь. В любом событии есть как темная, так и светлая сторона. Помните русскую поговорку: «Не было бы счастья, да несчастье помогло». Чтобы стать здоровым, измените свою жизнь. Наступая сто раз на одни и те же грабли, успеха не добиться.

Многие очень опытные онкологи говорят:

– Хотите вылечиться? Меняйте свою жизнь.

И, понятное дело, вы сейчас спросите:

– А как измениться?

Извините, не подскажу. Каждый должен сам искать ответ на этот вопрос. Я, помнится, тоже начала допытываться у Кучеренко:

– Что мне нужно делать? Куда идти?

Володя ответил:

– Понятия не имею. Это твоя задача, трудная, но вполне посильная. Я лишь могу помочь человеку вспомнить то, что глубоко закопано в его памяти. На самом деле люди ничего не забывают, они просто не любят заглядывать в темные уголки, где спрятаны воспоминания о некоторых событиях. Но, вероятно, вытащив их на свет божий, еще раз просмотрев, заново оценив, найдешь ответ.

И мы начали работать.

До того, как я очутилась в кабинете Кучеренко, никогда не обращалась к психотерапевтам. Думала, что сеанс выглядит, как в американских кинофильмах: пациент приходит к специалисту, укладывается на кушетку, и начинается неспешная беседа, доставляющая обеим сторонам удовольствие. Я наивно полагала, что Володя подскажет мне, как надо поступить, посочувствует, пожалеет, погладит по голове… Как же я ошибалась!

Дорогие мои, если кто-то вам скажет, что сеансы у психотерапевта приятное занятие, немедленно стукните этого человека чем-нибудь тяжелым.

Психолог выковыривает из вас абсолютно все мельчайшие подробности жизни, подчас такие, о которых не хочется не то что кому-то рассказывать, даже вспоминать наедине с собой. В какой-то момент вы будете просто ненавидеть душеведа. Я, например, каждое утро начинала с того, что хватала трубку и сообщала Володе:

– Что-то в горле царапает – не приду сегодня, пожалуй!

– Немедленно собирайся, – каменным тоном откликался Кучеренко. – Жду тебя через час.

Я, словно жертвенное животное, мрачно плелась к метро, ненавидя всех: Кучеренко, мужа за то, что привел к нему, Оксану, которая поддержала Александра Ивановича…

Сколько раз я, рыдая, пыталась убежать из кабинета психотерапевта, но Володя за шиворот втаскивал меня назад. Потом вообще наступил караул.

Один раз, выйдя от Кучеренко на улицу, я чуть не упала в обморок: по тротуару шли странные пары – мужчины в куртках и шапках держали под ручку женщин в халатах и нижнем белье. Через пару секунд я сообразила, что дамы ненастоящие, а вроде призраков, и, чуть не завыв от ужаса, кинулась назад.

– Да, – совершенно спокойно сказал Владимир Вилетарьевич, – такое случается, скоро закрытие.

– Чего? – обалдело поинтересовалась я. – Что закроется?

– То, что открылось, – ответил он и повез меня домой на своей машине.

Наступил не самый приятный период в моей жизни. Я не могла спуститься в метро – начинался сердечный приступ; не ходила в магазины – боялась людей, вздрагивала, если рядом останавливался незнакомый человек.

Затем последовала другая стадия. Очень хорошо помню, как однажды, пребывая в отвратительном настроении, я ехала домой в автобусе. (Забыла сказать, что меня постоянно мучили мерзкие запахи, я вышвырнула из дома всю парфюмерию – она воняла нестерпимо.) Так вот, я угрюмо тряслась в автобусе, стараясь глубоко не дышать, потому что сидящая рядом тетка как будто выкупалась во французских духах. Внезапно до меня долетел тонкий аромат прелой листвы, вокруг потемнело, я невольно зажмурилась, а когда открыла глаза, то вместо улицы за окном увидела скошенные поля, кромку леса. Я нащупала на коленях шуршащий скользкий материал и через пару секунд отчетливо поняла, что сижу в карете, на мне темно-голубое атласное платье с длинной юбкой. Причем я знала, что еду из гостей к себе домой, зовут меня Анной, а эти поля и лес мои…

Ровно через секунду картина исчезла, я вновь оказалась в вонючем автобусе, совершенно ошеломленная и обалдевшая. Впрочем, поездка в карете была намного приятней, чем видение, настигшее меня в другой день. Тогда мне примерещилась телега, тащившаяся сквозь вопящую толпу, а впереди виднелась куча сваленного хвороста, и я с ужасом поняла, что это меня везут на казнь.

Одно не пойму: как я тогда не сошла с ума. Но в конце концов подобные штуки перестали меня пугать, я спокойно превращалась из одного существа в другое, и не всегда это были люди. Самое сильное впечатление связано с моим «вселением» в ящера типа птеродактиля. Я летела над густыми зарослями травы, расправив тонкие кожаные крылья, в душе царило спокойствие. Вдруг в зелени мелькнуло нечто, похожее на большую крысу… Зверек был пойман и проглочен, ощущение полнейшего счастья затопило меня.

Домашние, явно предупрежденные Кучеренко, делали вид, что ничего не знают о моих походах к нему. Но однажды Машка не выдержала и стала задавать мне вопросы. Я честно ответила дочке:

– Ничего не помню про сами сеансы, а вот то, что происходит после них, осознаю в полной мере.

– Ты спишь у него в кабинете? – допытывалась Маруся.

– Нет.

– Тогда почему не помнишь? – не успокаивалась девочка.

– Не знаю, – растерялась я.

Через пару дней после этой беседы Володя приехал к нам в гости – ему требовалось обсудить какие-то служебные дела с мужем. Дочь незамедлительно устроила Кучеренко допрос. Надо отметить, что Владимир Вилетарьевич общается с детьми, как со взрослыми, не сюсюкает с ними, а подбирает правильные слова, чтобы ребенок хорошо понял суть сказанного, и не жалеет своего времени. Маша внимательно выслушала его лекцию о трансовом состоянии сознания и уточнила:

– Но мамуля-то не спит! В гипнозе люди ходят с закрытыми глазами, они ничего не соображают.

Психотерапевт улыбнулся.

– Бывает по-разному. Приходи учиться на факультет психологии, узнаешь много интересного. Человека можно ввести в транс так, что он ничего не поймет.

– Неправда! – безапелляционно заявила девчонка.

Кучеренко пристально посмотрел на Машу.