Нет, можно было пойти и другим путем, и этот путь нравился ему куда больше. У него был Бен. И Бен вызывал у него самые теплые чувства. Этот человеческий мальчишка был до ушей полон магической силы. Просто ходячий резервуар, ожидавший только того, чтобы Ночекрыл милосердно осушил его.

Но, чтобы получить эту силу, чтобы припасть к этому вожделенному источнику, нужно было разорвать umbilicus magicus, магическую связь между Янтаркой и Беном, обеспечивающую непрерывный энергообмен между ними. В обычных условиях достаточно было просто прикончить волшебницу, чтобы завладеть ее фамильяром.

Однако Ночекрыл видел и более безопасный способ разобраться с этой проблемой. Можно было выкрасть Бена, не рискуя при этом своей собственной жизнью.

«Да, но в этом мне понадобится помощь», — рассудил он. Ночекрыл кинул небольшое заклинание, которое безмолвно передало послание другому колдуну, жившему далеко отсюда, у самой Землероечной Горы. «У шоссе через час после рассвета», — гласило послание.

Средствами магической связи ответ пришел незамедлительно: «Да, господин, я выполню твою просьбу».

Ночекрыл поднял взгляд к луне, и желание переполнило его.

Тщась в устремлении своем познать величину разделяющего их расстояния, он издал писк на такой высокой ноте, что ее не расслышала бы и собака, и сосчитал секунды. Но никакое эхо не достигло его ушей. Охотница Диана и на сей раз осталась глуха к его мольбам.

С высоты он увидал, как опоссум вскочил на забор, шлепнулся в чей-то двор, проковылял к миске с собачьим кормом и деловито зачавкал, пока ее хозяин безмятежно храпел и посвистывал в двух шагах от вора.

Дарвин уснул, зарывшись в мех и тихо посасывая кровь, словно младенец, не выпускающий соски изо рта. Вскоре вена истощилась, и клещ принялся громко чмокать, словно допивая остатки коктейля через соломинку. Эти звуки пробудили его от дремоты. Он вытащил свой хоботок и обиженно заявил:

— На тот случай, если ты не заметил — у тебя дефицит как минимум в пинту! Не хочешь поймать комарика-другого? Я бы мог выпить из него кровь, а потом отдать тебе на прокорм.

— А все потому, что ты — раздувшаяся от дармовой крови ненасытная утроба, — отрезал Ночекрыл. — В прохладе ночи сей не боле комаров, чем доброты в душе твоей иль разума в головке.

— Почему ты меня все время оскорбляешь? — кротко поинтересовался Дарвин. — Или мы больше не друзья?

— В этом мире для меня есть лишь два вида отношений, — парировал Ночекрыл. — Ты мне либо жертва, либо сообщник. Будь благодарен, что тебя я отношу ко второй категории. Пока.

Дарвин старательно вонзил свой хоботок обратно в нетопыря, с наслаждением погрузив в него жвальцы едва не до самой селезенки. Возмущенный этой диверсией, Ночекрыл схватил клеща за налившееся кровью брюшко и как следует нажал. Этот нехитрый фокус сработал по принципу пипетки: вся высосанная кровь ринулась обратно в Ночекрыловы вены, и нетопырь немедленно ощутил прилив энергии.

— Эй, верни обратно! — возмущенно пискнул Дарвин, вывернувшись из его хватки.

— Ты пить хотел, так пей же вновь, — ответствовал нетопырь. — О, припади к источнику блаженства — он у меня… то есть во мне, если быть более точным.

Он зловеще расхохотался и поплотнее завернулся в крылья, чтобы сохранить тепло.

На востоке разгоралась заря. Ночекрыл был уверен, что Янтарка и Бен как-то проявят себя еще до восхода солнца. Не будучи вампиром, нетопырь все же относился к солнечному свету без особой приязни. Днем он чувствовал себя беззащитным, уязвимым, словно бы голым, и не осмелился бы бросить вызов странной волшебнице под пагубным взглядом светила.

Иногда приходит время покидать насиженные места, даже если ты еще сам не знаешь, куда податься.

Руфус Мухолов

Руфус Мухолов проводил их взглядом своих огромных выпуклых глаз.

Пока Бен сладко спал в полевочьей норе в Орегоне, Руфус Мухолов мелкими прыжками продвигался в чащу леса неподалеку от Черной реки. Безлунная ночь расщедрилась лишь на слабенький звездный свет, да и тот не долетал до земли, так как его жадно глотал поднимавшийся от воды туман. Руфус вызвал блуждающий огонек, чтобы освещать себе дорогу. Тропинку укутывала густая, серая паутина, слабо колыхавшаяся в ночном воздухе. Сильно пахло плесенью и смертью.

Наконец, Руфус остановился у жерла небольшой норы. Сердце его сильно билось, но голос почти не дрожал, когда он квакнул:

— Эгей! Кто-нибудь дома?

По правде говоря, в этом голосе звучала отчаянная надежда, что дома никого не окажется.

Из норы раздался рык, столь полный убийственной ярости и жажды крови, что сравнить его тембр можно было разве что с визгом циркулярной пилы, резвящейся в курятнике:

— Что тебе НАДО?

Самым невинным и вкрадчивым тоном Руфус Мухолов ответствовал:

— Я… мнэ-э… всего лишь подумал, что… мнэ-э… прошла уже целая вечность, с тех пор как я в последний раз, мнэ-э… имел счастье насладиться вашим обществом, леди Чернопруд.

— А, да заткнись ты! — взвыло во тьме.

Из норы показалось длинное серое рыло, и Руфус неожиданно для себя оказался нос к носу с гневно дрожащим клубком грязного меха. Левый глаз клубка постоянно подергивался, судя по всему, от какого-то нервного расстройства.

— Не пытайся заболтать меня, — гаркнуло существо. Затем его голос стал ниже и опаснее:

— Никто не приходит ко мне… иначе как если ему что-нибудь до зарезу нужно.

— О да, мадам, — пролепетал Руфус. — Видите ли, проблема в том… что у нас проблема, мадам. Эта юная волшебница, которая только что вошла в силу, — и, вы подумайте, прямо под носом у врага… Я, конечно, не знаю всех подробностей, но мне… в общем и целом, мне нужен кто-то, кто бы отправился и… от кого можно было бы получить информацию из первых, так сказать, лап. Ну, вы знаете, обычное дело: спасти ее, если сможете, убить, если в том возникнет необходимость… Ну попутно извести армию-другую вражеских колдунов.

— И ты хочешь, чтобы я сделала это, потому что?.. — продолжила леди Чернопруд.

Руфус знал, какой ответ она желала услышать, но не мог заставить себя его произнести. Он обратился к ней именно потому, что она была землеройкой. Стояла ранняя весна, а ему нужно было срочно послать разведчика в стан врага. Это означало, что разведчик должен был относиться к теплокровным видам. Он не мог попросить об этой услуге ни какого-нибудь из знаменитых магов-ящериц, населявших луизианские болота, ни насекомое. Идеальным исполнителем миссии была бы птица или млекопитающее. Но ни одна из его знакомых птиц просто не потянула бы такую работу. Итак, методом исключения оставались лишь землеройки и ласки, а Руфус имел весьма веские основания подозревать, что при встрече с лаской мышь сдохнет от ужаса. В общем… в общем, оставались землеройки.