Герт монотонно переставлял ноги и слышал, как саднило под левой лопаткой.

Энергосистема костюма отказала — все ресурсы были истрачены в бою, и Герт не мог понять, зацепило ли его, или это просто неизбывно, томительно болит сердце.

Винсент, Рене, Морис, Мишель, Франсуа, Жерар, Ги, Андре, Густав, Антуан-пулеметчик. И еще два пилота, чьи имена он не успел запомнить.

Теперь он капитан без солдат. В живых остались Рыжик и Аптечка. Связист и медик. И он.

Шарль тоже погиб — даже у киборга есть пределы. Соревноваться с пехотными танками, имея лишь снайперскую винтовку — да, Шарли был гением.

Его сердечный ритм оборвался вскоре после того, как он остановил один из танков.

Но если бы не это…эта горилла, остальные танки смели бы их за минуту.

Дикстра покосился на гориллу — «небольшой экологический танк», как выразилась Лаура, который стремительно шел по лесной дороге, неся на широкой седой спине с десяток детей.

Если бы он пришел чуть раньше. Чуть раньше.

Если бы он сразу согласился на предложение этого биолога.

Кретин, кретин, Аллах милостивый, какой же он кретин.

Капитан устал. Чудовищно устал от этой земли, где даже у экологов есть машины, способные в одиночку, без оружия размолотить три легких китайских пехотных танка.

Дикстра сперва не поверил глазам, когда их увидел. Машины без опознавательных знаков неизвестной конструкции, похожие на гибрид муравья и паука.

Ведь они почти ушли — стремительный прорыв ошеломил боевиков, они выиграли время, и до леса было рукой подать.

Когда появились танки.

Народная освободительная армия республики Китай…

Герт стиснул зубы, вспомнив, как они вытащили одного из пилотов из развороченной капсулы — тот хрипел и вяло отбивался, контуженный чудовищным ударом, сорвавшим броневые листы и вскрывшим капсулу управления.

Пленные капитану были не нужны.

— Сволочь, — бросил он в искаженное скуластое лицо и нажал на курок. Капитан не испытывал угрызений совести. По правде сказать, сейчас он не испытывал ничего, кроме страшной усталости и какого-то горестного отупения. Что понадобилось китайцам в сердце Африки? Танталит, будь он проклят? Алмазы, уран, золото?

Китай решил откусить кусок от большого африканского пирога — Конго. Но пирог оказался с сюрпризом.

«Обкатать танки решили, — яростно подумал Герт. — Ненавижу».

Джип полз со скоростью пешехода — чтобы капитан с бойцами и часть учителей не отставали. Герт шел, глядя поверх курчавых голов, поверх верхушек деревьев в прозрачное синее небо.

— Капитан, — чья-то рука тронула его за рукав, — не отчаивайтесь, Герт.

— Директор Боламбе, — Дикстра покачал головой, — как дети?

— В шоке, но понемногу отходят. Эта машина их просто заворожила.

Капитан взглянул вперед. Рядом с мерно ступающей гориллой торопливо шла Лаура ди Франше, темпераментно жестикулируя. Периодически к ней поворачивалась огромная остроконечная голова, и итальянка возмущенно всплескивала руками.

Очевидно, там происходило бурное выяснение отношений.

— Да, без этой гориллы мы бы погибли, — Герт криво улыбнулся. — Вы живы, директор, но в конце концов, вас вытащил не я.

— Капитан! — Герт и предположить не мог, что в голосе милой старушки Боламбе может быть столько стали — первосортной, булатной стали. — Не смейте так говорить! Если бы не ваши люди и вы, мы бы не выжили. Уважайте мертвых — это последняя честь, которую мы можем им отдать.

Герту на мгновение показалось, что Боламбе отвесит ему пощечину.

— Я не успел взять жетоны, — глухо сказал капитан.

— Скажите их имена, я буду молиться о них, — попросила директор. — И неважно, были ли они христианами.

— Обязательно, — капитан устало прикрыл глаза. — Может, вашими молитвами мы и выбрались.

Директор что-то ответила, но Дикстра уже не услышал — его повело, земля качнулась под ногами, и Герт рухнул в колодец, полный прохладной лесной тьмы.

— …срочно нужен госпиталь, — горячился где-то над головой сержант Дидье. — Вашего медкомплекса недостаточно. Его нужно отправить утренним рейсом, до второго он не доживет.

— Голубчик мой, но что я могу сделать? — по-французски отвечал незнакомый мужской голос, высокий и немного капризный, словно у ребенка. — Термоплан всех не поднимет. Сами подумайте — дети, все ваши монахини, мы и так часть оборудования оставляем. А кофовцы, может, уже за кустами прячутся. Конечно, если положение так серьезно, мы найдем место для месье Дикстры. Но наше оборудование…

Герт подумал, что этот голос мог бы принадлежать полному, пухлому мужчине лет пятидесяти.

— Да к чертям ваше оборудование! — рявкнул Аптечка. — Он загнется без операции.

— Тише, тише, дорогой мой, — приструнил сержанта голос. — Капитана разбудите. Вы себе и не представляете, какой важности данные мы собрали. Это же работа за пять лет. А техника — она же вся уникальная, по заказу, винтик к винтику собирали.

— Идите вы с вашими винтиками, — совершенно нелюбезно отвечал Аптечка. — Говорю вам — он умрет, если не попадет на операционный стол.

— Дидье, что за шум? — Дикстра открыл глаза и увидел беленый дощатый потолок.

Он лежал на кровати в небольшом операционном блоке. В горле першило, в спине, под левой лопаткой мышцы были стянуты в большой, размером с кулак, узел, звенящий от невыносимого зуда.

— Капитан? — сержант озабоченно склонился над ним. — У вас «гвозди», капитан, под левой лопаткой. Гнездо сидит слишком глубоко, я не могу его вытащить. Нужен кибер или толковый хирург.

— Ну вот, разбудили — посетовал полный лысеватый мужчина, подходя к кровати. — Как вы себе чувствуете, капитан Дикстра? Я Ренье Щербицкий, директор станции «Итури». Ваш подчиненный тут совершенно разбушевался.

— Сколько протяну, Аптечка? — прямо спросил Герт.

— Кровотечение я остановил, вколол болеутоляющее и блокиратор тканей. Но малейшая встряска… — сержант пожал плечами. — «Гвозди» пойдут в кровоток, прямиком к сердцу и в мозг.

Дикстра сел на кровати.

— Капитан, не вставайте, — кинулся к нему сержант, но Герт отстранил его.

— У вас есть леденцы, месье Щербицкий? — хрипло спросил он.

— Что? — директор озадаченно заморгал.

— Леденцы, — терпеливо повторил Дикстра. — «Бон пари». Малиновые, яблочные, вишневые. Лучше всего вишневые. Только не банановые. Карамель. Сахар растапливается с молоком или водой, добавляются ароматизаторы…

— Да-да, я понял, — с недоумением прервал его директор. — Надо посмотреть на кухне. Должны быть. Антонио любит сладкое. Антонио — это наш биолог…