Он заглушил моторы и выбрался наружу.

– Я был прав, профессор, – сообщил он минуту спустя. – Корабль практически покоится на своем корпусе. Лунный грунт – это настоящие зыбучие пески.

– Так я и думал, – пробормотал профессор Берк, потянувшись за трубкой, когда Эрнест вернулся в кабину пилота.

Под рывок мощных моторов "Пионер" поднялся со своего прочного ложа. После того как аппарат поднялся примерно на пятьсот футов, Эрнест развернул его и направил на далекие Апеннины.

– Как далеко находятся горы? – спросила Милдред.

– Не более пятисот миль. Мы могли бы добраться за несколько минут, но я думаю, что будем путешествовать не спеша, чтобы мы смогли изучить окрестности Луны.

– Окрестности Луны! Окрестности Луны!– Профессор Берк буквально затрясся от смеха. – Я всегда думал, что окрестности довольно своеобразны для Земли.

– Топографию Луны или лунный пейзаж, если вам так больше нравится, – рассмеялся в ответ Эрнест, и Милдред присоединилась к веселью.

Обширные участки странного серого песка, изрезанные тут и там небольшими кратерами, вот и все, что они видели на протяжении первых трехсот миль. Затем местность стала более пересеченной, равнина уступила место небольшим холмам, усеянным угловатыми валунами.

Эрнест внезапно накренил "Пионер" вверх, поднял его до восемнадцати тысяч футов, а затем повернул влево, в направлении большого круглого образования, которое появлялось в поле зрения.

– Кратер Эратосфена, я думаю, – сказал он своим спутникам. – Я не уверен в этом, но мы пролетим над ним и посмотрим

Зубчатые стены фантастической кольцевой равнины, казалось, надвигались им навстречу. В одном месте крепостные стены возвышались более чем на шестнадцать тысяч футов.

Вскоре они оказались над обширной оградой.

– Это Эратосфен, – сказал Эрнест. – Он около сорока миль в диаметре. Видишь этот большой холмик в середине чаши? Это массивная гора центрального комплекса, которая, если смотреть с Земли, иногда выглядела как кольцо кратера. Эратосфен – одна из лучших кольцевых равнин Луны, но Коперник, расположенный к востоку от Апеннин, больше. Эратосфен находится на восточной оконечности хребта, в то время как гора Хэдли находится на северной оконечности.

Апеннины стали видны еще до того, как они пересекли кратер. Угрюмая масса великой цепи казалась бесконечной. Эрнест удержал самолет на высоте восемнадцати тысяч футов и развернул его в направлении Маунт-Хэдли.

"Пионер" медленно двигался по причудливому пространству лаватических хребтов. Некоторые вершины вздымались подобно остриям игл, а между ними, далеко внизу, зияли глубокие, извилистые каньоны и ущелья. Величие Апеннин было настолько потрясающим, что землянам было трудно осознать, что они не находятся в призрачном сне.

Наконец они миновали северную границу хребта, и Эрнест указал на огромную вершину, которую он принял за гору Хэдли. Но никаких иероглифов видно не было.

– Надпись может быть находятся на другой стороне, – рискнул он предположить, направляя самолет вниз по все расширяющимся спиралям к подножию горы высотой 15 000 футов.

Первым открытием стали очки профессора Берка в толстой роговой оправе, которые, как он всегда утверждал, ему на самом деле не нужны.

– Смотрите! – крикнул он, когда они наполовину спустились вдоль скалы. – Смотри! – Его голос звенел от неземного восторга.

– Где? – в унисон воскликнули его товарищи, затаив дыхание.

– Там, внизу, позади нас! – Тщетно он взывал и указывал. Его спутники не видели ничего, кроме голой скалы.

– Теперь мы их потеряли! – Профессор Берк взвыл. – Не смогу увидеть их снова до следующего рейса туда и обратно. Они высотой в тысячу футов!

Эрнест сделал следующий вираж на огромной скорости.

– Там! Я вижу их! – воскликнула Милдред, когда другая сторона горы снова появилась в поле зрения. – Смотри, Эрнест!

Высота "Пионера" составляла около пяти тысяч футов. Внизу, примерно в двух тысячах футов от основания, был плоский склон горы Хэдли – стена цвета сланца, такая гладкая и прямая, что казалась работой какого-то ловкого лезвия и неизмеримо титанического труда. А на обширном откосе, выложенном беловатым камнем, было творение рук лунных людей.

Еще дальше внизу, у самого подножия утеса, между Хэдли и следующей высокой горой, простиралось ровное пространство шириной в несколько миль.

На этой равнине приземлился "Пионер".

ГЛАВА XVIII Нечто

– Это невозможно, но я сделаю это, – прозвучало противоречивое заявление профессора Берка в роли иероглифиста после того, как он в течение нескольких часов изучал иероглифы на горе Хэдли.

Приземлившись примерно в миле от подножия горы, они первым делом подошли к утесу с изображениями для более тщательного изучения, но обнаружили, что гигантские размеры символов не позволяют изучать их с близкого расстояния. И была еще одна вещь, которую они обнаружили: персонажи, за исключением самой внушительной фигуры, гигантского существа, сделанного из материала, похожего на цемент, были из белейшего мрамора, глубоко и искусно врезанных в глинистую стену.

Теперь они вернулись к самолету, найдя там выгодную точку для наблюдения за загадочной панорамой с помощью своих биноклей.

Неотразимая, как манящая затерянная Атлантида, сбивающая с толку, как загадка фиванского сфинкса, фантастическая, как самый невероятный волшебный сон, картина привлекала их интерес.

Скрижаль возвышалась на две тысячи футов и на тысячу футов она простиралась вширь. Центральной фигурой было вытесанное Существо – было ли оно мужчиной или женщиной, богом или дьяволом? Перед ним коленопреклоненные приверженцы почти такой же причудливой формы, над ним и по обе стороны шли длинные строки лунных знаний, под ним – фигуры титанов, рассказывающие о математическом искусстве.

Центральная фигура, Существо, была высотой целых триста футов, несмотря на сидячую позу. Выполненное с глубоким рельефом, оно казалось каким-то кошмаром, превратившимся в камень. Хотя его черты были четко очерчены, во всем чувствовалась какая-то бесформенность. Это мог быть злой джинн из "Мистической лампы Аладдина" или фигура из самой преисподней. Его голова, если это можно было назвать головой, была больше, чем тело. Безусловно, самой заметной чертой были его глаза – большие выпуклые сияющие шары, расположенные высоко на выпуклом лбу и увенчанные чем-то вроде растопыренных антенн. Шары были по меньшей мере пятнадцати футов в диаметре, огранены и сверкали, как тысяча бриллиантов. Его нос был короткой свиноподобной мордой, его рот представлял собой огромную, многозубую, дряблогубую дыру, тянувшуюся почти от уха до уха и искривленную в ухмылке горгульи, полуулыбке, полуоскале. Его уши представляли собой огромные фантастические отростки, отходящие от челюсти ниже уровня кончика носа. Нижняя часть головы, как и верхняя, была округлой, что придавало ей очертания цифры восемь или, скорее, пухлого арахиса. Шеи практически не было.

Тело Существа было выпуклым и полосатым, как чудовищная луковица. Две массивные руки с тремя суставами, напоминающие по строению передние лапы