В 1785 г. казацкая старшина была уравнена в правах с российским дворянством и согласно «Жалованной грамоте дворянств» освобождалась от обязательной государственной и военной службы.

Даже националистические украинские историки XIX–XXI веков вынуждены признать, что на Правобережье в царствование Екатерины Великой царили мир и порядок. Даже ее реформы 80-х годов XVIII века, столь возмущающие украинских историков, не вызвали ни малейшего волнения или протеста ни у малороссийской старшины, ни у казачества, ни у селянства.

К 1775 г. Запорожская Сечь из казацкого форпоста, окруженного с трех сторон вражеской территорией, превратилась в инородное тело внутри Российской империи. Устройство Сечи и нравы запорожцев никак не вписывались в законы империи, а главное, запорожцам негде было заниматься своим основным занятием — войной с татарами и турками. Поэтому в 1775 г. отряд генерала Текелли попросту разогнал Сечь. При этом часть казаков ушла к туркам, а часть вступила в созданное Потемкиным Черноморское казацкое войско. Первых называли «неверными» запорожцами, а вторых — «верными». Подробнее об этом рассказано в моей книге «Запорожцы — русские рыцари. История Запорожского войска» (Москва: ACT, 2008).

В 1792 г. Екатерина II пожаловала Черноморскому войску земли на Кубани. В ходе русско-турецкой войны 1828 г. потомки «неверных» запорожцев перешли на сторону русских войск, и император Николай I также дал им земли на Кубани. Таким образом, все потомки запорожцев оказались на территории Российской Федерации, и правопреемником Войска Запорожского может быть только Россия.

До 1917 г. и царские, и «украинствующие» историю Украины-Малороссии в XVII–XVIII веках сводили к истории Гетманщины, то есть узкой 200-300-километровой полоске земли на Левобережье и еще более узкой полоске — Великому лугу — владениям Войска Запорожского. А что происходило восточнее оных территорий на огромном пространстве, которое в 1991 г. вошло в состав Республики Украины?

Район восточнее Гетманщины и земель Войска Запорожского в XVII–XVIII веках называли Слободской украиной. Название это произошло, разумеется, не от слова «украинец» или часть Украины. Это была украина, то есть окраина русского государства. Вот передо мной интересная, до предела пропитанная литовским национализмом книга Эдвардаса Гудавичюса «История Литвы». Там есть интересный абзац: «Смоленская, Витебская, Подольская, Киевская земли имели статус так называемых окраинных земель. Их дворяне призывались в войско по отдельным спискам и слушались своих воевод»[41].

Как видим, Смоленск, Витебск и Киев были окраинными или, как тогда произносили, украинными землями и имели одинаковое административное устройство. Любопытно, что по сему поводу пробалакают самостийники? Что, Эдвардас Гудавичюс — русский шовинист? Или Смоленск и Витебск — древние украинские города?

Кстати, Грушевский, не мудрствуя лукаво, писал: «Ослабленной, более бледной, так сказать, копией Гетманщины XVIII века была соседская Украинская Слободщина, занимавшая нынешнюю Харьковскую губернию с соседними частями Курской и Воронежской. Мы уже не раз слышали о ней, знаем, что она заселялась украинскими выходцами, которые в тяжелые моменты выходили из украинских земель, находившихся под властью Польши, за московскую границу и селились за линией пограничных крепостей, построенных московскими правителями, — за так называемой "белгородской чертой", заграждавшей татарам дорогу в московские земли. Оседая здесь на татарских дорогах, наши выходцы брали на себя сторожевую службу и военную оборону этого пограничья, а за это от московского правительства получали разные права и привилегии»[42].

Итак, Курская и Воронежская губернии оказались тоже заселены украинцами, в смысле — малороссами.

На самом же деле заселение и освоение слободской украины велось по повелению русских царей, на русские деньги и в подавляющем большинстве русскими людьми.

С 1580 г. по 1590 г. русские строят южную линию городов-крепостей — Белгород, Воронеж, Валуйки, Елец, Кромы, Курск, Лебедянь, Ливны, Оскол, Царев-Борисов. Города-крепости соединялись между собой малыми укреплениями и «засечными чертами». «Засечные черты» представляли собой в 100 метров шириной полосы поваленных верхушками на юг деревьев, укрепленные валами. Вдоль всей черты располагались дозорные вышки и укрепленные пункты — остроги. Эти меры в известной степени ослабили набеги татар, прорывы крымцев к Оке стали редкостью.

Смута на Руси в начале XVII века существенно ослабила обороноспособность государства. С 1607 г. по 1618 г. татары разрушили города Волхов, Данков, Дедилов, Елец, Епифань, Калугу, Карачев, Козельск, Крапивну, Кромы, Лебедянь, Мещерск, Михайлов, Ливны, Лихвин, Перемышль, Путивль, Орел, Оскол, Ряжск, Серпухов, Серпейск, Царев-Борисов, Чернь, Шацк.

В июле 1632 г. 20-тысячное татарское войско разграбило Елецкий, Карачевский, Ливенский, Мценский, Новосильский и Орловский уезды. Только в октябре татары ушли домой. В июне 1633 г. 20-тысячное татарское войско во главе с Мубарек Гиреем разорило приокские уезды — Алексинский, Калужский, Каширский, Коломенский, Серпуховской, Тарусский и даже Московский за Окой.

В ответ московское правительство в 1635 г. начало грандиозные по своим масштабам строительные работы на новой линии — Белгородской черте, протянувшейся на 800 км от реки Ворсклы (приток Днепра) до реки Челновой (приток Цны). Это была сплошная укрепленная линия с вновь построенными десятками крепостей, с валами и рвами. Белгородская черта проходила от Ахтырки через Вольный, Хотмышск, Карпов, Белгород, Корочу, Яблонов, Новый Оскол, Усерд, Ольшанск, Воронеж, Орел, Усмань, Сокольск, Добрый, Козлов до Тамбова. Строительство ее было в основном завершено к 1646 г., а доделки продолжались еще 10 с лишним лет.

О постройке Белгородской черты хорошо сказано у историка М.К. Любавского: «Итак, была полностью решена задача, которую ставило себе московское правительство со времен царя Михаила, — выстроена непрерывная укрепленная линия, начинавшаяся у верховьев Ворсклы и оканчивавшаяся у Волги. Выполнение ее потребовало от русского народа больших средств и усилий, но зато и вознаграждено было с лихвой. Русский народ получил возможность развивать свое земледельческое хозяйство на тучном черноземе при более благоприятных климатических условиях, чем в лесной области, и последствия этого факта выявились вскоре же по окончании постройки черты, как видно из приведенной докладной записки, поданной из разряда в боярскую думу. К черте хлынуло земледельческое население, и черноземные степи наполнились новыми селами и деревнями»[43].