К концу дня у Зураба Германовича были отчеты всех его сотрудников, которые он тщательно проанализировал и укрепился в своих предварительных выводах. Озвучивать их боссу рано, но Завьялов буквально терроризировал его, постоянно спрашивая о новых результатах. Сказать, что он был в бешенстве, – это не сказать ничего.

– Зайди ко мне немедленно, – потребовал он, позвонив в очередной раз.

– Может быть…

– Ничего не может быть, иди ко мне, вместе будем думать, – отрезал шеф и отключился.

Зураб застал Завьялова уже отошедшим от ярости, находящимся в состоянии сосредоточенной задумчивости. Он ожидал увидеть его беснующимся, изрыгающим ругательства, но не таким тихим и погруженным в себя.

– Что у тебя? – только и спросил он, как будто минуту назад не сам истерическим звонком вызывал своего начальника службы безопасности.

– Вас интересуют мои версии? – располагаясь напротив босса, уточнил Зураб.

– Ну уж точно не твое семейное положение, – буркнул Завьялов, – меня интересует, как мои деньги могли пронести мимо моей охраны.

– Их не проносили, – ответил Зураб, – мешок с деньгами выбросили из окна кассирского кабинета. На склоне под окном обнаружены признаки недавнего пребывания человека: сломанные ветки деревьев, скользящие следы обуви. Собака взяла след и довела его только до проезжей части, там преступник переобулся, что само собой наводит на мысль о том, что этот человек либо очень предусмотрителен по своей натуре, либо знаком с навыками оперативной работы. То, что вор кто-то из своих, не вызывает сомнений. К сожалению, мы не знаем точного времени, когда произошло событие, и опрошенные сотрудники не могут с точностью до минуты описать, кто был, а кто отсутствовал в конференц-зале на поздравлении. Стараясь полностью восстановить картину передвижений каждого, мы вряд ли добьемся успеха. Люди ходили туда-сюда, никто не смотрел на часы. Чтобы проникнуть в кабинет и выкинуть мешок, злоумышленнику потребовалось от силы две минуты. Так что вряд ли мы выясним, кто отлучался. Да и не хотелось бы, чтобы нас запутывали. Кто-то может повести нас по ложному следу из-за своей невнимательности, а кто-то из личной неприязни к кому-нибудь – такое тоже не исключено. Преступление совершено спонтанно, но задумано не сию минуту, а немногим ранее, когда преступник узнал о том, что в офисе будут крупные деньги. Тогда же был сделан дубликат с ключа кассира, которая, как выяснилось, могла оставить его без присмотра.

– То есть ты считаешь, что речь идет о ком-то, кому подвернулся удобный случай? – уточин Завьялов.

– Да, я думаю, так и было, – согласился Зураб, – по всей видимости, злоумышленник был окрылен идеей легкой доступности наличных денег. И тут два варианта: либо у него крайняя нужда в деньгах, сопоставимая с вопросом жизни и смерти, либо он затаил какую-то обиду лично на вас.

По лицу Завьялова скользнула легкая тень, брови слегка нахмурились, но он сказал только:

– Продолжай.

– Мы поговорили с нашими кумушками, опросили кадровиков и тех, кто больше других общается в коллективе, никто не знает, чтобы у кого-то были серьезные проблемы. Я имею в виду, умирающий ребенок, которому нужна операция, или что-то в этом роде.

– Это сразу отметай, – оборвал Зураба босс, – когда у кого такие беды, все идут ко мне, ты сам знаешь, я всегда помогаю. Не было случая, чтобы я кому-то отказал. Этот мотив не проходит.

– А личная обида проходит? – спросил бывший опер. – Вы никому не грозили увольнением или что-то в этом духе? Были в последнее время какие-то неприятные моменты с подчиненными?

Завьялов задумался.

– Был момент, – после некоторого размышления согласился он, – но я скажу о нем, только если человек, который на меня обижен, будет подходить на роль преступника хотя бы еще по одному признаку.

Теперь была Зурабова очередь задуматься.

– Подходить? У нас подозреваемые анкету не заполняют, – довольно резко сказал он, – мы не должны подгонять подозрения и объективные данные друг под друга, на этом этапе мы должны их сопоставлять. Если не хотите озвучивать фамилию того, кто имеет на вас зуб, как мне прикажете распознать этого человека самому?

– Ладно-ладно, – примирительно сказал Валерий Иванович, – я не собираюсь учить тебя твоей работе. Просто не хотелось бы никого обвинять голословно. Я имел в виду другое. К каким выводам относительно личности преступника ты еще пришел? Если совпадет еще хотя бы один признак…

– Я бы предположил, что вор работает в компании не так давно, – решился наконец Зураб, – он или она полагает, что если деньги можно взять, то их вполне можно и оставить у себя. Это заблуждение может принадлежать человеку, который совершенно вас не знает и не имеет понятия о том, как вы ведете дела. Кроме того, этот человек, скорее всего, так же мало осведомлен и обо мне, о моем профессиональном уровне и методах работы.

– Ты хорошо знаешь всех сотрудников, Зураб, – задумчиво кивнул Завьялов, – и ты отлично знаешь, что никто из них не захотел бы с тобой связываться. Скажи, кого ты знаешь хуже всех?

– Ответить на этот вопрос несложно, Валерий Иванович, – Зураб, кажется, даже вздохнул с облегчением, – хуже всех я знаю вашу новую помощницу Алену Наливайченко. В ее отношении я провел формальную проверку, и все.

– Вот в том-то и дело, в том-то и дело. – Завьялов встал из-за стола и подошел к окну.

– Так это что? Признак, который совпадает? – спросил Зураб напрямую.

Валерий Иванович молчал и напряженно что-то обдумывал. Когда он повернулся лицом к Зурабу, желваки его ходили ходуном, челюсти были сжаты.

– Совпадает, Зураб, в том-то и дело, – сказал он, – многое совпадает. Она недавно работает, и ее никто толком не знает. Даже Дина, которая ее рекомендовала, сказала, что это ее подруга детства и она не видела ее много лет. Мало ли каким может стать человек за много лет? Она обижена на меня – это факт. Недавно между нами произошел крайне неприятный разговор, и мне показалось, что она была просто вне себя. А обиженная женщина превращается в фурию в один миг, это общеизвестно. Наверное, не надо было… С моей стороны было глупо…

Он махнул рукой и не стал развивать неприятную тему.

– И вот еще что, – продолжил он после паузы, – Дина интересовалась, как мне Алена. Справляется ли… Ей показалось, будто Алена ей сильно завидует, а Дину это тяготит. Она этого не любит. И Алена действительно меня совершенно не знает, и наши порядки ей неизвестны, тут ты прав.

– В таком случае, Валерий Иванович, с ней нужно мягко поработать, – сказал Зураб, – пока мягко.

– Действуй, – кивнул босс, – установи за ней наблюдение. Проверять ее банковские счета и карты пока рано, она ничего с деньгами сделать еще наверняка не успела. Пока не спускай с нее глаз, а там посмотрим.

* * *

«Боже, какие страшные у него глаза!» – подумала Алена, глядя в лицо Зураба. Он ее о чем-то спрашивал, она что-то машинально отвечала, а все тело пронизывали колики панического ужаса. Ей казалось, что он сейчас встанет и скажет: «Ну что ж, Алена Григорьевна, давайте проследуем к тому месту, где вы со своим сообщником спрятали ворованные деньги». И возьмет ее за локоть стальными пальцами. Она чуть-чуть оправилась, только когда вышла на улицу, на свежий воздух, и медленно пошла домой, решив не пользоваться общественным транспортом, чтобы хоть как-то привести в порядок нервы. Да, не знала она, что это будет так страшно. Если бы знала, ни за что не пошла бы на такой поступок. В сущности, зачем она вообще все это затеяла? Обозлилась на Завьялова, но ведь это мимолетное ощущение, прошло бы время, и обидные слова забылись бы сами собой. Насмотрелась на хорошую жизнь, которой живет ее по-друга, так что ж – за всеми не угонишься. Масса людей живет лучше, богаче, интереснее, чем она. Зачем было это все? Ну ладно, она типичная баба-дура, у которой крышу подмочили жизненные неурядицы, но Лешка-то, Лешка! Он же, блин, бывший чекист, опытный человек, он должен был знать, на что идет. И Эля, домашняя киса, теплая, рыжая, мягкая кошечка… Как она могла согласиться с ее бреднями, вот что непонятно. Хотя что тут непонятного, если Завьялов у них, считай, кусок хлеба изо рта вынул.