Но ведь Сережка в чем-то прав. Раньше во владениях Завьялова ничего похожего не случалось, и он был абсолютно уверен – не случится никогда. Он создавал свою империю, строил ее по кирпичику, ради бизнеса жертвовал многим. Он разорялся и поднимался снова, рисковал, давал взятки, порой ходил по краю, но он добился своего. В его империи действуют только те законы, которые издает он сам. Ничто не может разрушить те правила, которые он устанавливает. Или он только так думает, а на самом деле все иначе? Валерий Завьялов, положа руку на сердце, мог уверенно заявить, что он абсолютно контролирует свою жизнь. И в его жизни не может быть неприятных сюрпризов. Внешние факторы – вроде стихийных бедствий и колебаний валют – не в счет. А внутри его жизни все находится под контролем. Он был уверен в этом еще два дня назад. А сейчас?

Неужели Динкина подружка могла так поступить? Да, он ее оскорбил, он ее обидел, но это же не повод, чтобы… Или это повод? Или обида здесь вовсе ни при чем и Алена появилась у него именно за этим – затем, чтобы рано или поздно его ограбить? Но тогда получается, что Дина должна была знать, что Дина сама… Нет, этого не может быть. Дина – совершенство, Дина – утонченное существо, драгоценная орхидея, фея, подаренная ему судьбой.

Жизнь… Позавчера она была понятна. Не сказать, что так уж легка, легко такое положение не дается, но хотя бы понятна, это главное. Сегодня Валерию Завьялову уже так не казалось.

К восьми часам утра, условленному времени доклада, никаких новостей об Алене Наливайченко у Зураба не было.

– На квартире ее пока нет, – сообщил Славик, один из сотрудников службы безопасности, – мы ждем ее во дворе, но пока ноль.

– Будьте там еще полчаса, – приказал Зураб, – потом новый созвон для новых инструкций.

Вчера вечером он, конечно, спустил на своих сотрудников полкана, но скорее для порядка. Он же их не из наружки набирал, чего же он от них хочет? Идя на работу в коммерческую структуру, никто из них не думал, что могут понадобиться такие навыки, как умение вести скрытое наблюдение. И сам Зураб тоже не знал этого. Но главный вопрос теперь вот в чем: что это было? Запутались ребята в магазине, потеряли бдительность, устав от толчеи и ожидания? Или девка их так ловко провела? Ответ на него имел принципиальное значение, и пока все говорило в пользу второго варианта ответа. Если бы гражданка Наливайченко случайно проскользнула мимо своих соглядатаев и если бы она решила воспользоваться служебной лестницей, чтобы сократить путь к какой-то одной ей ведомой точке, ребята подхватили бы ее около дома. Должна же она была прийти к себе ночевать! Конечно, молодая симпатичная женщина вовсе не прикована к своей холостяцкой койке, но тогда ее маршрут должен был быть другим. Походу в гости к любовнику, скорее всего, предшествовало бы свидание. Хотя кто ее знает, как у нее заведено с ее кавалерами? Может, являться друг к другу ближе к ночи у них в порядке вещей. Но что-то подсказывало Зурабу, что ночное отсутствие Алены связано не с визитом к любовнику. В торговом центре она шаталась, как ему доложили, два часа, но при этом ничего не купила, даже мелочишки какой-нибудь. И зачем ее понесло на служебную лестницу? Оттуда самый близкий выход на подземную стоянку и на улицу. Нет, девочка сознательно отрывалась от «хвоста», Зураб чувствовал это всеми фибрами своей сыщицкой души. А это значило, что у нее было назначено свидание с сообщником. И кто ее проинформировал о наличии «хвоста», как не он? Значит, все-таки специалист консультирует девочку, подумал Зураб, тот самый, которому хватило ума переобуться сразу после «операции» и который, по всей видимости, вычислил «хвост» еще в первый день слежки. Вполне возможно, что они уже успели поделить деньги. Все плохо, за исключением того, что первоначальная версия Зураба о причастности Алены, скорее всего, находит свое подтверждение.

– Что будем делать, Валерий Иванович? – спросил он у Завьялова по телефону, потому что увидеть его лично смог бы не скоро, сегодня утром шеф должен быть на каком-то заседании какого-то комитета Думы. – От «хвоста» оторвалась, дома не ночевала. Выглядит это как-то не очень.

– Ждем десяти утра, начала рабочего дня, – неуверенно ответил босс, – если она не явится на работу, срочно начинай ее искать. Ищи везде, где только можно, задействуй все силы, которые тебе будут нужны, нанимай людей, в средствах не стесняйся. Связь со мной пока через СМС-сообщения, трубку я взять не смогу где-то часов до двенадцати, может, до половины первого.

Зураб ощутил легкое покалывание в ладонях, такая реакция обычно бывает, когда он нервничает. Руки чесались у него не в предвкушении чего-либо, а от тревоги, когда сознание, еще не успев даже переварить всю собранную информацию, тем не менее начинает готовить его к каким-то важным событиям.

* * *

Алена вышла из маминого подъезда в четверть десятого утра. Тут ее искать не догадались, но она все равно несколько раз при выключенном свете выглядывала в окно. В мамином дворике было пусто, никаких теней, никаких неясных движений. Около часа ночи звонил Алексей, уговаривал ее не делать глупостей, клялся, что денег не брал, убеждал, что идти к Завьялову равнозначно самоубийству и для него, и для нее. Потом трубку взяла Эля, говорила срывающимся голосом, просила встретиться еще раз и все обсудить. Хотя что тут обсуждать? Какой-нибудь сторонний наблюдатель, может быть, тоже посоветовал бы ей не пороть горячку. Но она-то! Она-то сама знала, что денег из тайника она не брала! Не брала! И это единственная правда. Все остальное – ложь. Кто лжет – Алексей или Эля, – уже не имело значения. В принципе, Алена могла допустить, что Эля вытащила деньги тайком от мужа. Алена ведь не знала, что у них за отношения, как они могли измениться за много лет. Но ей от этого было не легче. Денег нет, и это факт номер один. Она под подозрением – это факт номер два. В голове был полный сумбур. После своего вчерашнего подвига в торговом центре она боялась Зураба еще больше. Вчера она бегала от «хвоста», окрыленная перспективой скорого получения денег, но сегодня все изменилось: кураж пропал, эйфория улетучилась без следа, зато накатил страх, да такой, что сотрясался весь организм, каждая жилка, каждая молекула. Внезапно Алена остановилась посреди улицы как вкопанная, ее пронзила неожиданная догадка. А что, если Леша и Эля говорят правду и денег они не брали? Алена вздрогнула от гудка автомобильного клаксона и еле успела шарахнуться в сторону от яростно сигналящей машины. Оказывается, ее осенило прямо на проезжей части, а она и не заметила. Так вот – продолжила она свою мысль, добежав до тротуара, – а если Леша и правду денег не брал, а на самом деле взял их Зураб? Вдруг он раскусил Алексея еще в день кражи или каким-то своим методом вычислил, куда он мог подевать деньги. Кто их знает, этих сыскарей, какие у них методы работы? Может, Лешу кто-то видел у тайника или какая-то камера вблизи зафиксировала и Зураб узнал, где деньги, и сам их изъял? И может быть, именно сейчас, в эту минуту, они с Завьяловым решают, какая участь ждет ее как организатора кражи и ее сообщника? А может, все еще сложнее? Может ли быть такое, чтобы Зураб деньги нашел, но шефу ничего не доложил? Мог он, допустим, захотеть их попросту прикарманить? А почему не мог? На ангела при белых крыльях он не больно-то похож. Тогда и Алена, и Леша переходят для него из категории воров, опасных для фирмы, в категорию свидетелей, опасных лично для него. Алену прошиб пот, горло перехватила такая жажда, словно по глотке напильником прошлись. Она присела на первую попавшуюся скамейку. Боже, как она сразу об этом не подумала? Она стала вспоминать, что слышала о Зурабе в компании. Вчера, когда началась вся эта заваруха с расследованием, общее мнение в коллективе было, что «Зураб Германович разберется». Тогда Алена тоже охала и ахала, как все, и под шумок спросила у Марины, начальника службы по работе с персоналом, действительно ли так крут Зураб Германович, как о нем говорят? Марина загадочно ухмыльнулась, завела глаза к небу и сказала: