Елена знает, как трудно устроиться в приличный дом, где зарплату аккуратно выдают по тридцатым числам, кормят обедом и нет мужиков, которые пристают к горничным. За такое место надо держаться зубами, ногтями, угождать хозяевам. Лена старалась изо всех сил, лишний раз не попадалась на глаза Марго, но гром все равно грянул.

Маргарита Львовна вызвала Елену в свой кабинет и сурово сказала:

– Ты разбила зеркало в ванной для сотрудников.

– Нет, – испугалась Федина.

– Не спорь, – зашипела злобная баба, – все записано у охраны.

– Ей-богу, это не я, – заплакала Лена, – когда я уходила, зеркало целым было. Честное слово, поверьте.

– Ты уволена, – процедила Марго.

– Ой, не надо, – зарыдала Федина.

Девушка надеялась разжалобить начальницу, и ей это удалось.

– Ладно, – смилостивилась управляющая, – останешься в доме. Но придется заплатить за урон.

– Хорошо, – обрадовалась Лена, – из зарплаты вычтите, пожалуйста.

Лена знала, что ничего не испортила, но спорить с Маргаритой в этом случае себе дороже.

Начальница ухмыльнулась.

– Из оклада? Ты в курсе, сколько зеркало стоит?

– Тысяч пять? – назвала, на ее взгляд, запредельную для маленького зеркала сумму Лена.

Маргарита расхохоталась.

– Полтора миллиона. В доме Лапиных барахла не держат.

Лена едва устояла на ногах.

– Сколько?

– Буду изымать у тебя из каждой зарплаты двадцать тысяч, – деловито объяснила баба.

– Я получаю сорок, – промямлила Лена, – тогда уж лучше увольняйте.

– Как хочешь, – буркнула Короленко, – приноси миллион пятьсот тысяч рублей, и попрощаемся. Если убежишь, как от Антоновых, где разбила коллекционный фарфор, сразу поймаем. В отличие от Надежды Сергеевны, которая у Антоновых за хозяйством бдит, мне жалко не криворукую прислугу, а владельцев имущества.

– Откуда вы знаете? – оторопела Елена. – Я не нарочно сервиз кокнула. Нечаянно.

– За нечаянно бьют отчаянно, – отрезала управляющая, – ступай прочь. Завтра жду деньги.

Елена осталась на работе, и теперь Маргарита отламывает у поломойки ползарплаты. Федина абсолютно уверена, что остальные служащие поставлены в те же условия. Елена несколько раз видела, как другие горничные еле сдерживали слезы, выходя в день зарплаты из кабинета грымзы. Потом Лена случайно стала свидетельницей беседы Марго и Алины Рыбаковой. Елене велели помыть кабинет начальницы, сделать уборку следовало, пока управляющая куда-то уехала. А Лена обедала, она подумала, что Марго не узнает, когда в ее рабочей комнате елозили шваброй по полу, спокойно доела суп-котлеты, выпила чай, поболтала с коллегами. Кошка из дома, мыши пляшут. Едва Марго отлучалась из пентхауса, подчиненные расслаблялись и вели себя как им заблагорассудится. В конце концов Лена отправилась в кабинет Короленко, начала протирать подоконник и услышала голос начальницы:

– Алина, входи!

Елена перепугалась до полусмерти. Стояло послеобеденное время, солнце изо всей силы било с неба. Марго ненавидит яркий свет, за что заработала от подчиненных кличку Дракула. Начальница с наступлением теплого времени года всегда держит занавески в своей комнате закрытыми. Федина затаилась за тяжелыми драпировками, она боялась шелохнуться и стала невидимой свидетельницей разговора, который никак не предназначался для чужих ушей.

– Распишись за конверт, – велела Маргарита.

– Хорошо.

– Держи зарплату.

– Спасибо.

Послышался тихий шелест.

– Здесь всего сорок тысяч.

– И что?

– Мне положено восемьдесят.

– Вычет сделан.

– По какой причине?

– Разбита антикварная фарфоровая миска, в которой хозяйка руки парила.

– Вранье. Я все с собой приношу. Отдавай все деньги.

– Вручаю то, что госпожа Лапина велела. Эй, что ты делаешь?

– Хочу позвонить Галине Михайловне. Чего посерела? Думала, у меня ее мобильного нет? Ошиблась! Сейчас спрошу, сколько она мне денег в конверт положила.

– Поинтересуйся. Кстати! Твой Олег знает про квартиру на Осипова, где его баба с мужиками встречается?

– …!

– Ну? Чего не набираешь номерок хозяйки? Давай! А я твоему мужику расскажу, чем его жена с некоторыми клиентами занимается. Что за педикюр с маникюром она в переулке Осипова в доме десять, квартире один, делает. Так как, забираешь сороковку, и мы в расчете?

– Да пошла ты! …! Подавись! …!

Послышался звук шагов и хлопок двери.

– Какие мы гордые, – пропела Маргарита, – не захотела денежки взять? И не надо.

Раздалось бодрое треньканье.

– Алло! Бегу, Галина Михайловна, – скороговоркой выпалила управляющая.

По паркету снова застучали каблуки, и наступила тишина.

Елена легла грудью на стол и зашептала:

– Маргарита Львовна шантажистка. Она узнает все чужие грешки и потом отнимает у служащих их кровные.

– Судя по процитированному вами диалогу, Алина Рыбакова вольно ведет себя с клиентами мужского пола. Это порочащие ее сведения. Но вы-то просто разбили у прежних хозяев посуду. Неприятно, но не преступно. Отчего испугались и стали платить управляющей? – не понял я.

– Ну… э… э… – забубнила Федина, – сервиз погиб при таких… обстоятельствах… Я вам никогда всю правду не расскажу. Мне стыдно за свое поведение, сейчас так никогда не поступлю. Но когда сервиз разбила, мне только восемнадцать исполнилось. Откуда ум?

– Вам следовало уволиться, и конец неприятностям, – посоветовал я.

– Ага, – протянула Елена, – как же! Выпустит кошка из когтей мышку. Когда Марго внаглую про полтора миллиона наврала, я заявила: «Ухожу от вас». Марго гаденько засмеялась: «Скатертью дорога. Думаю, твой отец обрадуется, узнав, по какой причине его дочь Антоновы выперли. Твоего папу вроде инсульт в прошлом году долбанул? Или я ошибаюсь?» Понимаете?

Я кивнул.

– Что вы от меня хотите?

– Расскажите Галине Михайловне правду про Маргариту, – заныла Елена, – никому из служащих к ней не подобраться. А вам ничего не стоит старухе позвонить. Или дайте мне ее мобильный телефон. Все хотят от шантажистки избавиться.

– И шофер Алексей тоже? – спросил я.

– Он всегда молчит, – надулась Елена. – На медведя похож. К нему прямо подойти страшно.

– Вы хорошо знаете членов семьи? – поинтересовался я.

– Никогда не встречаюсь с ними, – грустно заметила Елена.

– Кто, кроме Маргариты Львовны, имеет доступ к хозяевам? – продолжал я.