А ещё когда-то давным-давно у деда Дорошина, жившего у реки в многолюдном селе, в каждой комнате деревянного дома, сработанного его собственными руками, «долбило» по будильнику единственной на тот момент отечественной марки «Ермак». И у каждого был свой «голос»!

Этот китайский часовой «шедевр» чем-то неуловимо походил на те, что сохранила память Павла: кондовые в своей надёжности и простоте промышленного дизайна советские изделия.

Наконец мужчина пересилил себя и осторожно опустил ноги на пол, заняв вертикальное положение. Затем, всё ещё «на автомате», поднялся и неверной походкой понёс себя в ванную комнату.

«Хорош воин! – оценил он своё помятое отражение в зеркале. – Хотя чему удивляться: по пол-литра на нос без особой закуски!»

Павел покосился на мусорную корзину, стоявшую в углу ванной комнаты, откуда задорно торчало горлышко пустой гранёной бутылки «Джонни Уокера», и, тяжко вздохнув, неприязненно обозвал посуду:

– Злодейка с наклейкой!

Плеснув в лицо несколько раз максимально холодной водой (так Дорошин делал всегда, если хотел проснуться), он почувствовал некое облегчение. Но всё же решил принять прохладный душ. Стоя под бодрящими струями воды, упруго катившимися по телу от макушки до самых ног, Павел, весь покрывшись мурашками от холода, наконец стал приходить в себя.

– Эх, «где мои семнадцать лет?» – процитировал Дорошин слова из известной песни Высоцкого, трясясь от озноба и изо всех сил стараясь храбриться, чтобы продлить время добровольной водной экзекуции.

После туалета сборы были недолгими. Павел рассовал все мелкие вещицы по карманам куртки, обратив особое внимание при этом на наличие ключей от московской квартиры, паспорта и авиационного билета с открытой датой возвращения в Москву.

«Полмесяца не досидел до конца срока, – прикинул он, рассматривая билет и штамп о прибытии в паспорте, – интересно, какие деньги теперь заплатят за неполную командировку?»

Затем застегнул молнию видавшей виды дорожной сумки, которую таскал за собой во все командировки по стране и за рубежом. Сумка была прочна и удобна, а габариты позволяли не сдавать её в багаж, беря с собой в салон самолёта в качестве ручной клади.

Собственно, другого багажа Дорошин никогда и не брал. Вполне хватало сумки, в которую бросалось лишь самое необходимое – часы, трусы и пончик. Так в шутливой манере называл свои недолгие сборы в бесконечные командировки Павел. Напоследок он окинул взглядом комнату, где прожил более месяца.

Жалюзи на окнах были подняты, и через слегка затенённое стекло буйным жёлтым снопом вламывалось, щедро грея тёплыми лучами, утреннее солнце.

«Через месяц-полтора будет совсем тепло и откроется пляжный сезон, – подумал Дорошин. – Жаль, что искупаться в море не получилось. Ну что ж, гуд бай, моё прибежище! Не поминай лихом, если что не так!..» – мысленно попрощался с гостиничным номером Павел.

Он подхватил сумку и решительным шагом пошёл, не оборачиваясь, к выходу.

– Мы должны отстоять завоевания революции, не дать колонизаторам вернуться на нашу землю и вновь захватить её недра! В этот тяжёлый час всем нам следует сплотиться вокруг революции аль-Фатех! Победить или погибнуть, другого выбора у нас нет. Вперёд, только вперёд! Революция! Революция! Революция! – Голос Каддафи разносился эхом по всей Зелёной площади.

– Фатех, Фатех, Фатех! – скандировало людское море, собравшееся в центре ливийской столицы по случаю очередной годовщины Дня Джамахирии.

В воздух взмыли революционные лозунги, транспаранты и портреты полковника в парадной форме.

Каддафи отошёл от микрофона.

Он вновь почувствовал свой народ, который поддерживает его. Это он видел собственными глазами и слышал собственными ушами. Такое по заказу не делается!

Полковник взглянул на морской горизонт. С трибуны хорошо просматривалась акватория всего триполийского торгового порта и кусок бескрайней голубой равнины. Манящая пучина беспечно лизала бухту, покрывая её белыми барашками прибоя. И совсем близко шуршала обильно политая солёной водой прибрежная галька.

«Где-то там, недалеко от берега, растворившись в морской дымке, притаились боевые суда 6-го флота США и конечно же вездесущие американские авианосцы, – думал ливийский лидер. – Приплыли, будто стервятники слетелись на добычу. Ждут лишь удобного случая, чтобы броситься рвать и метать! О, Аллах, когда же ты покараешь это ненасытное свиное стадо?! – Полковник перевёл взгляд с синего моря в синеву неба. – Как безмятежно там, в высоте! Как невыносимо спокойна вечность…»

– Мой господин, – прервал его мысли шеф ливийской мухабарат[16] Абдалла ас-Синусси, подошедший вплотную к Каддафи.

– Слушаю тебя, брат.

Абдалла был зятем ливийского лидера. Но на людях они сохраняли между собой отношения начальника и подчинённого.

– Бенгази практически полностью контролируют мятежники, – сообщил главный разведчик страны. – В городе действует английский и французский спецназ. А также вооружённые наёмники из Африки и Азии, среди которых есть и мусульмане из Катара, Объединённых Эмиратов и Египта. Общая численность вооружённых боевиков доходит до двух – двух с половиной тысяч человек. Однако их число постоянно увеличивается из-за перехода на их сторону части армейских подразделений, полиции и пополнения из-за рубежа.

Каддафи нахмурился. Более всего он не терпел предательства.

– За предательством стоят американские деньги, – продолжал свой доклад ас-Синусси. – Мятежники мобильны, перемещаются на джипах, в основном японских, небольшими группами по 6–8 человек. На машинах устанавливается вооружение в виде крупнокалиберных пулемётов или автоматических пушек российского и западного производства, которые используются на автомобильном транспорте. Руководят всеми конечно же американцы, которые делают вид, что являются лишь сторонними наблюдателями. Однако, по оперативным данным, они высадили в районе Мерджа с десантного бота группу из нескольких сот военных советников и инструкторов. А также всю эту автомобильную технику, организуя действия мятежников по типу западного спецназа.

Именно США и их ближайшие союзники по НАТО, Великобритания и Франция, склоняют ООН к принятию антиливийской резолюции, угрожая начать против нас масштабную наземную операцию, которая, по сути, уже идет.

Бенгазийский гарнизон по большей части рассеян, многие офицеры скрылись. Кое-кто из отщепенцев, соблазнённый деньгами и иными посулами, перешёл на сторону «оппозиции». Отдельные подразделения в восточной части города ещё сохраняют верность законной власти, но они фактически находятся в осаде. В воздухе над городом неоднократно появлялась французская авиация. Но пока случаев их непосредственного участия в сухопутных столкновениях не отмечено.