Я вздрогнула:

– Нет!

– Повторяю: Нина Тимофеевна Осокина, – еще громче сообщил журналист, – при ней найден паспорт. Программа «Новости на колесах» всегда первой рассказывает вам о самых интересных событиях, которые происходят на дорогах. С вами был Алексей, рулевой эфира. Мы временно прощаемся. Следующее включение наших новостей через два часа. Я полетел искать для вас самые свежие, захватывающие вести.

– Идиот! – в сердцах воскликнул Макс. – Что Нина делала на шоссе? Куда оно ведет? Люся!

– Здесь я, – отозвалась хозяйка кафе.

– Сделай одолжение, включи музыкальный канал, а еще лучше тот, где рассказывают про животных, – попросил Макс.

– У нас тут всегда криминал идет, – начала оправдываться Людмила, – народ смотрит. И это логично для посетителей, которые пришли в детективное бюро.

– Тут нет никого, кроме нас, – остановил ее Макс.

– До вашего прихода все столики были заняты, а потом услышали, что Вульф идет, и удрали, – бесхитростно объяснила Люся.

– Не знал, что я такой страшный, – усмехнулся мой муж. – Сделай одолжение, выключи телик.

– Сейчас, только пульт найду, – пообещала Людмила.

– Подожди, – остановил ее Вульф. – У нас здесь и посетители едят?

– Конечно, – кивнула заведующая, – на них основную кассу делаем. Народу каждый день полно.

У Макса зазвонил телефон.

– Слушаю, – сказал муж, – да уже знаю. Случайно у телевизора оказался, когда сюжет показали.

Потом отложил мобильный и объяснил:

– Чернов это с сообщением о находке тела Осокиной. В интернете только что новость прочитал. Тебе не кажется странным, что Нина побывала у нас и стала жертвой аварии?

– Нет, – ответила я.

– Что-то тут не так, – продолжил муж.

– «Нет» относилось к словам «жертва аварии», – объяснила я, – на носилках не Нина лежала.

– А кто? – удивился Вульф.

– Информации о погибшей не знаю, – продолжила я, – на ее ногтях лак! Алый! Очень красивый. У Нины имелся френч.

– Что? – переспросил супруг. – Когда она произнесла это слово, я не понял, о чем речь.

– Вся пластинка покрывается или бесцветным, или нежно-розовым лаком, а на краю ногтя белая полоска. Такое окрашивание называется французский маникюр, или френч. У Нины он гелевый, запечен под лампой.

Вульф встал:

– Хорошо, что я мужчина, нет необходимости часто бегать в салон. Ты очень внимательная. Но лак легко снять и нанести новый.

– Если речь идет о геле, то дома можно его удалить, но трудно. Лучше отправиться к мастеру. Помнишь, как Нина отреагировала, когда я похвалила ее маникюр? – спросила я.

– Нет, – после короткой заминки ответил Вульф.

– Она сообщила, что сделала его вчера, просидела почти три часа в салоне, устала, – продолжила я. – Зато теперь две недели, а то и больше, ей не надо о руках думать. В салонах за эту процедуру дорого просят. И зачем сдирать только что положенный гель-лак? У Нины универсальный вариант, он подойдет к любой одежде, ко всем обстоятельствам.

Макс встал:

– Может, ей захотелось перемен! Сейчас попрошу Юру найти ее жениха. Наверное, ему уже сообщили о беде.

И тут ко мне на мобильный посыпались эсэмэс.

«Добрый день. Специально для вас, только у нас. Скидка на весь ассортимент», «Особенно советую костюм Бабы-яги, метла в подарок. Удивите родных и близких креативом», «Скоро Новый год! Время подарков и веселья», «Жду вас, Евлампия, с особой радостью. Роман, ваш личный менеджер, консультант, психолог, коуч по шопингу».

– Кто тебе пишет? – полюбопытствовал муж.

– Личный менеджер из торгового центра, – объяснила я, – Роман. Раньше я уже получала подобное сообщение, удалила его. Вроде человека, который занимался мной, звали иначе. Еще сообщение… О! Оно из школы. «Евлампия Андреевна, настоятельная просьба зайти сегодня до двадцати часов в гимназию. Жду вас в кабинете номер три. Серафима Львовна Краскина». И что Кисуля на сей раз натворила? Последний раз подобное сообщение приходило весной, тогда девочка выпустила всех лягушек из зооуголка, пожалела их.

– Молодец, – одобрил дочь Макс. – Езжай в гимназию.

– Пожелай мне удачи в школе, – попросила я.

Макс обнял меня:

– Не переживай, я в возрасте Кисы нещадно хулиганил! Все дети безобразничают.

– Сомнительно, что педагоги помнят свои шалости, – приуныла я. – Киса активная, с богатой фантазией, просто фонтанирует идеями. А у нас теперь новая классная дама, пожилая, ее раздражают громкие голоса, шумные дети.

– Если не получаешь удовольствия от общения с детьми, не надо работать в гимназии, – отрезал Вульф, – нормальный педагог радуется егозе, значит, она здорова. Есть гадкие школьники: вруны, злые, наркоманы, хулиганы, излишне избалованные. Но настоящий учитель обязан к любому подобрать ключ. Антон Макаренко набрал полный интернат беспризорников, малолетних бандитов, ребят, чье детство искалечили революции, Гражданская война, голод и смерть родных. Это были не дети, а несчастные волчата, которые не видели ничего хорошего, досыта не ели. Никто ими не занимался, большинство в подростковом возрасте ни читать, ни писать не умели. Учителя их боялись, а Макаренко не испугался. Он этих детей полюбил, пожалел, и получились из них замечательные люди. Для педагога главное – любовь к тем, кого он учит. И если школьники на твоем уроке вертятся, в телефоне сидят, болтают, то не они в этом виноваты. Это преподаватель не способен интересно материал подать, не заинтересовал рассказом. Когда учитель ставит ребенку двойку, не детские знания, а свой труд так оценивает. На два балла преподаватель сработал, ничего в голову школьнику не вложил, бубнил новый материал, как усталый пономарь. Самому ему скучно, и все мухи в классе от тоски крылья склеили.

– Я собрала вас здесь, чтобы сообщить пренеприятнейшее известие, – начала Серафима Львовна.

– К нам едет ревизор? – с самым серьезным видом поинтересовался Жора, папа Леры, лучшей подружки Кисы.

– Какой ревизор? – нахмурилась Краскина. – Вы кто?

– Георгий Семенович Волков, отец Валерии, – представился мужчина, – рядом со мной сидит Лампа.

Щеки Серафимы Львовны покраснели.

– Кто?

– Евлампия Романова, – уточнила я, – сокращенно Лампа.

– Такого имени нет, – отрезала классная дама.

Я вынула из сумочки рабочее удостоверение и предъявила его Краскиной.

Та вскинула брови:

– Детектив?

Я кивнула.

– Полицейский? – продолжила Серафима. – Только этого нам в классе не хватало. У Фокина отец – бандит, сидит в тюрьме.