Аверин тяжело вздохнул:

— Вот именно. И он такой не один. Там целая банда, и они похищают людей. Скорее всего, в их логове еще много таких же, как вы. Поэтому я хочу, чтобы вы сделали очень важное дело. На маяке будет телефон. Но вы не звоните никому, даже своим близким. Поднимется шум, и преступники скроются. Кто из вас местный? Из Санкт-Петербурга?

— Я из Омска, — сказала Светлана.

— Я из Москвы. И Таня тоже.

— А я из Самары.

— Понятно. Думаю, вы все собирались ехать домой, так?

— Да, — хором ответили девушки, а Светлана добавила:

— Я опаздывала, поэтому села в такси. Но таксист повез меня не на вокзал.

— Да, я знаю. Каждая из вас села в такси?

Девушки закивали.

— Кстати, как ты догадалась оставить свой пропуск? — спросил Аверин у Светланы.

— Его нашли, да? Поэтому вы пришли за нами?

— Да, — подтвердил Аверин, — именно благодаря этому.

— Я подумала, вдруг этот мужик в настоящем такси работает. Будут мыть машину и найдут… — девушка спрятала лицо в руках и задрожала.

— Всё уже позади, — сказал Аверин и скомандовал: — Кузя, отвези нас к маяку.

Кузя подошел к штурвалу, сосредоточенно что-то пощелкал. Послышался скрипящий звук, и катер сорвался места. Девушки завалились на бок, Аверин, схватившись на какой-то ящик на стене, сумел удержаться на ногах.

— Извините, — пробормотал Кузя, — я… не разобрался пока. Но вам лучше сесть.

Аверин сел на диван. Катер снова дернулся и стал набирать ход. Огонь маяка приближался.

Причал оказался вполне приличным, хоть и слегка покосившимся. Кузя притерся к нему бортом и выбрался наружу, чтобы закрепить швартовые. И вскоре все девушки были сданы на попечение смотрителя маяка — симпатичного, хоть и не очень трезвого дедушки, которому Аверин выдал те же инструкции: никому не звонить, о происшествии не рассказывать, ждать полицию.

Телефон у смотрителя имелся и, о чудо, работал. И Аверин набрал домашний номер Виктора.

— Алло, — раздался сонный голос товарища.

— Это я, Гермес. Извините, что разбудил.

— Гермес? О Господи, во что вы опять ввязались?

— Хм… пока не могу объяснить, потому что не знаю сам. Но я нашел Светлану. С ней еще три похищенные девушки.

— Что? — сон моментом слетел с Виктора. — Я сейчас же еду. Вы где? Они живы?

— Живы. Мы находимся на одном из островов Бьеркского архипелага. По крайней мере, так сказал смотритель маяка.

— Где?! Гермес, как вы туда попали?

— Это долгая история. Девушек нужно отсюда забрать, желательно, в больницу. Но важно, чтобы об этом никто не прознал, особенно пресса. Я продолжаю преследовать преступника.

Аверин не стал уточнять, что «преступник» уже сожран Кузей и именно при помощи его памяти планируется выйти на организаторов.

— Гермес!

— Со мной Кузя, не волнуйтесь. Да, и нужно установить наблюдение за домом Ивана Скрепцова, он есть в списке. Именно там держали одну из похищенных. Я постараюсь вернуться как можно быстрее и привезти остальную информацию. Но шум поднимать нельзя. В этом деле однозначно замешаны серьезные люди.

— Ох. Вот как вам всегда удается… — Виктор вздохнул, — хорошо, дайте мне вашего смотрителя. Сейчас буду выяснять, как до него добраться.

Аверин вернулся к катеру. С собой у него был сверток с какой-то старой одеждой — к счастью, она нашлась у дедушки. Кузя ждал, сидя на диване и завернувшись в одеяло.

— Вот. Надеюсь подойдет, выглядит вполне чистой, — Аверин протянул вещи: штаны, валенки, рубашку и короткий старый бушлат.

Кузя переоделся. Одежда смотрителя висела на нем мешком, но это было лучше, чем одеяло.

— Гермес Аркадьевич, — Кузя потупился, — я не стал этого делать при девушках. Но мне надо принять облик этого урода. Иначе я не смогу вести катер. Этот мужик очень мерзкий, мне постоянно хочется сбросить его память.

— Конечно, если это нужно. Ты сможешь при этом разговаривать? Мне надо… допросить его… или что-то в этом роде.

Аверин вспомнил, как себя вел Григор в облике Николая Хмельницкого, и ему стало не по себе.

— Да, смогу. Мне просто будет очень неприятно. Как когда тошнит. А облик мне нужен для того, чтобы лучшее чувствовать память и пользоваться навыками. Вы же видели, как мы до маяка добирались. А нам сейчас в море выходить.

— Хорошо. Принимай.

В тот же миг лицо Кузи изменилось. Теперь одежда ему стала тесна, а штаны коротки. Перед Аверин стоял высокий мужчина, примерно лет тридцати, с темными короткими волосами и с небольшой щетиной на лице.

Он подошел к штурвалу и завел катер.

— Ветер почти стих, — произнес он голосом, который Аверин до этого слышал только через переборки, — можно выходить. Если повезет, доберемся до места минут через двадцать.

— Кузя, — спросил Аверин, — ты знаешь, куда мы едем и что там находится?

— Не совсем. Он просто привозил девушек. Там громадный особняк, на острове, он их приводил к черному ходу и ждал, когда за ними придут. Забирала их женщина. А платил наниматель, которого он тоже возил на этот остров. Только на другом катере и из Приморска. Иногда других людей тоже возил. Но в самом особняке никогда не был.

— Ясно. Похоже, это нелегальный бордель. Где девушек держат насильно и заставляют удовлетворять всякие причуды клиентов. Богатых клиентов, судя по всему.

— Выглядит так, — согласился Кузя, — его наниматель иногда брал девушек в дом. Но не совокуплялся, нельзя, иначе «испортит товар». Я не очень понимаю, что это значит.

— Не важно, Кузя, я понимаю.

— А, хорошо. Просто этот урод тоже так делал. Это неприятно, я не хочу об этом думать. Зачем люди так поступают? С дивами, с другими людьми?

— Есть много причин, — вздохнул Аверин. — Некоторые не могут контролировать свои инстинкты, страсть к насилию, причинению боли. Вот и реализуют таким образом. Если такие люди богаты, для них организуют развлечения, вроде тех, что происходят в этом особняке. А кто-то зарабатывает деньги на мерзких низменных страстях.

— Ага. Это очень противно. Почти как Данил, даже хуже. Но я потерплю. Знаете, — див обернулся, и Аверин увидел на чужом неприятном лице совершенно знакомое Кузино выражение, — в Управлении дивов учат не сбрасывать память. Даже память других дивов. Это нужно, чтобы потом можно было дать показания. Но это очень тяжело.

— Дивам настолько неприятна и ненавистна память другого дива?

Кузя попытался объяснить:

— Если ее оставить, сожранный… словно продолжает жить внутри. И кажется, что он может тебя захватить. Такая… постоянная борьба. Очень тяжело было сбросить личность Григора. Он как будто вцепился в меня и не хотел исчезать. И он был намного сильнее, но я справился, — в