Меня поразило что с наступлением темноты, жизнь в лагере, или улусе, не стихала, а наоборот, казалось, только становилась более оживленной. Впрочем, если вспомнить, с какой силой палит солнце в степях днем, это переставало удивлять.

Мимо пронеслось несколько небольших лошадок, едва не снеся меня с ног. С удивлением проследив за всадниками, поняла, что на спинах животных сидят совсем еще малыши, старшему из которых было не больше пяти. В этом мире все было иначе, и мне стоило привыкать, если я хотела иметь возможность жить в относительном комфорте и благополучии.

— Чихэнийбооюмбэ? — Молодой степняк, высокий и широкоплечий, с темными глазами, заступил мне дорогу. Из произнесенного набора звуков я не смогла угадать ни единого сочетаний, что мне удалось запомнить с помощью Ду Чимэ. Черная бровь взметнулась вверх, пока мужчина рассматривал меня сверху донизу. Стало немного не по себе, и куда ярче вспыхнуло понимание, что одежда на мне с чужого плеча. Улус в одно мгновение перестал казаться таким уж безопасным местом, стоило разглядеть в полумраке, как неприятно и угрожающе блестят глаза степняка. — Чихэнийбооюмбэ? Далий?

— Я не понимаю, — чувствуя, как подрагивают руки, тихо ответила, надеясь, что мужчина все же знает мой язык. Только он либо не знал, либо совсем не собирался облегчать мне задачу. От чего-то казалось, что просто так уйти мне не разрешат.

Словно в подтверждение, степняк широко оскалился, делая шаг ближе и хватая за локоть. Движения оказались такими быстрыми, стремительными, что я не успела отскочить.

— Пустите! — слова выходили сиплыми, тихими, словно меня держали не за руку, а за горло. Внутри все похолодело, а перед глазами появилось потное, круглое лицо хозяина каравана. Мне совсем не хотелось бы пережить подобный опыт еще раз.

Несколько раз дернувшись, добилась только того, что степняк затащил меня в еще боле густую тень за юртом, впадая в панику, я начала биться в крепких руках, желая выбраться на свет из тени, но сил явно не хватало.

— Багшаа? — с0епняк нахмурился, перестав смеяться. Теперь меня держали обеими руками, в какой-то момент даже приподняв над землей, от чего я вовсе потеряла связь с реальностью, впадая практически впадая в историку. Он говорил что-то еще, теперь тише и медленнее, но слова все равно оставались бессмысленными звуками, ничуть не облегчая ситуацию.

— Отпусти ее, брат, — голос был спокойный, но мне все же почудилась в нем угроза.

— Эргет? Тат??нийгмэддэг??? — великан поставил притихшую меня на землю, но продолжал держать, видно опасаясь, что сбегу или ударю. А у меня была только одна мысль — скорее оказаться за надежной спиной колдуна, что стоял в размытом световом пятне, создаваемом кострами неподалеку.

— Да, эта девушка из моего юрта. Будет жить с Ду ЧИмэ, — кивнул Эргет, складывая руки на груди, и глядя только на степняка, а не на меня. Пользуясь моментом, я резко дернулась, выкручиваясь из цепкого захвата отвлеченного степняка, и рыбкой метнулась в объятия колдуна. Эргет только и успел, что развести руки, чтобы вовремя поймать меня. — Она здесь первый день. Правил не знает. И языка, — продолжая говорить так, чтобы я могла понять, колдун тем не меняя смотрел только на собеседника. Легко проведя ладонью по моей спине, словно успокаивая, Эргет почти тут же отпустил меня из объятий, заводя ладонью себе за спину.

Степняк, что меня поймал, спросил что-то еще на своем грубом, полном резких звуков, языке.

— Не успели, видно, пошить. Я узнаю у матери, — кивнул колдун. Меня поразило, что мужчины разговаривают так спокойно, словно ничего не произошло, хотя мгновение назад мне казалось, что я не смогу уйти с этого места живой и здоровой. Либо мужчины, как это иногда бывает, станут бить друг друга. Не за право получить меня, а просто для того, чтобы показать, кто сильнее. Как это у них принято.

Между тем, разговор продолжался. Чуть повернув голову, чтобы мне было слышно, Эргет переводил слова, что произносил второй степняк.

— Менге Унэг, мой друг просит прощения, за то, что напугал. Он хотел только подшутить на д рабыней и не знал, что ты так можешь отреагировать, — последовал короткий кивок, словно великан на самом деле сожалел о том, как были восприняты его действия. Помолчав мгновение, колдун продолжил, — Но с другой стороны, раз ты покинула юрт в таком виде он вполне мог сделать выводы, что хозяева тебя не ценят, и никто не будет против, если мужчина воспользуется рабыней по своей нужде. Тебе очень повезло, что я оказался рядом, хотя обычно не хожу этими путями.

Эргет произнес еще несколько слов, но уже на языке степей, после чего великан кивнул и, развернувшись, словно ничего и не произошло, пошел в сторону одного из костров. Я же, чувствуя, как от пережитого ужаса дрожат ноги, уцепилась за одежду колдуна, все еще прячась за его спиной.

— Что еще? Больше никто не собирается тебя обижать, так что ты можешь оставить мой дэгэл, — степняк с трудом развернулся, выдернула ткань из скрученных, словно окаменелых пальцев. Приподняв голову за подбородок, Эргет сдвинулся так, чтобы слабый свет хоть немного попадал на мое лицо. — Сильно испугалась?

Сумев только кивнуть, как за источник силы, ухватилась за руку колдуна. Эргет только прищелкнул языком, покачав головой.

— Не все в улусе говорят на твоем языке. Как твой недавний знакомый, некоторые понимают слова. НО даже так, почему не сказала мое имя? Или имя моей сестры? Этого было бы достаточно, чтобы он просто проводили тебя юрту. Никто не обижает моих людей, даже если они просто рабы.

— Я… — горло саднило, и пришлось сглотнуть, прежде чем все же выдавить из себя. — Я забыла.

— Забыла, — в какой-то задумчивости повторил Эргет. Кажется, это показалось ему не много странным, но, если сказать, что я и вовсе не помнила половину прошедшего дня, в глазах степняка может и вовсе появиться сомнение в моей разумности.

Только колдун вновь удивил, спросив совсем другое:

— Шаман днем приходил? Говорил с тобой?

— Да, — вопрос показался неуместным, но видно, колдун знал, как может сказываться на памяти встреча с их шаманом.

— Тогда понятно. Идем, передам тебя сестре. Сегодня много гостей будет у нашего юрта, так что тебе лучше сидеть внутри, пока не сошьют подходящее платье и не научат языку.

Отцепив мою руку от рукавов собственного халата, Эргет крепко сжал пальцы в ладони, направляясь в сторону, совсем противоположную той, в которую я двигалась до этого.

— Мы куда?

— В юрт, — немного притормозил колдун. — А ты куда хотела?

— Но шатер твоей матери там, — я неуверенно подняла руку, указывая в сторону.

— Ты еще и заблудилась, — печально вздохнул степняк. — Скажи мне, девушка, куда ты вообще направлялась? Тебя чем-то успели обидеть в моей семье? Ду Чимэ может быть немного резкой, но она как ребенок, не станет чего-то делать со зла. Она виновата? Или слуги что сказали что ты, не смотря на мои предупреждения, ушла из юрта?