«Ефремов» впечатлял. Пятикилометровый основной блок, походящий на брус со стесанными краями. В задней части – утолщение, напоминающее барабан револьвера. Это прыжковые двигатели, те самые, чью работу и должна проверить команда. В центре, над основным блоком, выпуклая надстройка – там резервная рубка управления, обеспечение жизнедеятельности, антенны связи. По бокам – огромные длинные цилиндры внешних доков. В них находятся ангары малой авиации, можно сказать малая родина Павлова и других пилотов его отряда. Выпуклый массивный нос «Ефремова» украшали два утолщения – основные рубки управления и контроля. Кроме того, вся поверхность исследовательского корабля была усеяна разнообразными выпуклостями, от чего он немного походил на огурец. Павлов знал, что под покрытием скрываются и доки ремонтных роботов, и центры контроля, и зоны усиления связи, и дублирующие системы. И все же со стороны это выглядело забавно.

Отведя взгляд от массивного исследовательского судна, Павлов дал команду на корректировку курса и быстро окинул взглядом экраны с виртуальными моделями пространства, построенными на показателях радаров и сканеров.

Чуть дальше, ближе к тусклому светилу, висел огромный серый шар планеты, расположившейся слишком близко к источнику тепла. Да, вот и она. Первая планета, встретившаяся им на пути. Конечно, основной целью «Ефремова» была проверка работы прыжковых двигателей, позволявших кораблю мгновенно перемещаться в пространстве. Сейчас у бортовых инженеров самое горячее время – первый прыжок прошел успешно, корабль прибыл в назначенное место. Теперь нужно собрать все данные, проанализировать, проверить состояние всех прыжковых механизмов, собрать все воедино, сделать выводы, подготовить технику для следующего прыжка. Это все займет время, и немалое.

Звездолет надолго завис здесь, у безымянной пока планеты. И этим, конечно, воспользуется ученая братия с «Ефремова». Они не упустят свой шанс. Уже строят грандиозные планы по изучению этой системы. У них от предвкушения исследовательской работы уже волосы стоят дыбом. Рвутся в бой, бьют копытом, оттачивают электронные карандаши. Скоро к планете потянутся вереницы исследовательских зондов. А потом пойдут и люди – нет сомнений, что пойдут. Но первыми все равно будут пилоты.

Павлов покосился на экран, в очередной раз скорректировал курс, выходя в заданный квадрат, и бросил взгляд в самый центр темноты. Напряг плечи. Расслабил. Вот и сбылась его мечта. Вот оно – открытое пространство, чужое, неизученное, и ты наедине с ним. Едва различимый отсюда блеск далеких звезд, черный занавес космоса, и мощный катер в твоих руках. Творение рук человеческих разрезает чужое пространство, вспарывает бесконечность, как огромный блестящий нож. Есть ли большая радость для пилота?

Тихо пискнул пульт, Павлов вздохнул. Удовлетворенно. Миг торжества прошел – пора браться и за работу.

– Борт ноль два, начинаю сброс, – тихо сказал Павлов для бортового журнала.

Его легкий катер дрогнул, когда первый зонд, получив команду, выскочил из креплений и устремился прочь, в темноту пространства. Ровно через пять секунд – второй. Третий был через минуту, а четвертый и пятый полагалось сбросить в соседнем квадрате. Павлов был доволен – он и его коллеги сейчас устанавливали «глаза» и «уши» экспедиции, создавали сеть из автоматических зондов, информация с которых будет стекаться в центр обработки звездолета. Кто-то выбрасывает зонды, кто-то запускает усилители, кто-то ставит маркеры. Работа есть у всех, у всего отряда малых судов. Вокруг «Академика Ефремова» постепенно разворачивается невидимая сеть, напоминающая паутину. Вот только ловить ею будут не мух, а информацию.

– Борт ноль два, обратный курс, – сказал Павлов и шевельнул пальцами.

Еще один заход, и – обратно. На борт корабля, висевшего посреди чужой системы, бросившего вызов пространству и времени. Павлов улыбнулся – это работа мечты, неожиданно ставшая реальностью. Можно ли стать еще счастливее? Вряд ли.

Вздохнув, пилот шевельнул пальцами, и катер дрогнул, ложась на обратный курс.

* * *

В общей столовой малых судов было довольно шумно. Пилоты, отработавшие смену, или только собиравшиеся заступить, ели быстро, шумно, с удовольствием болтая и смеясь. Большая комната с белоснежными стенами, длинными столами и автоматической линией раздачи планировалась конструкторами как чисто утилитарное помещение для приема пищи. Но за последние пару месяцев экипаж палубы малых судов превратил ее в гостиную, куда заглядывали все свободные от работы пилоты. Вот и сейчас, в самый разгар рабочего дня, в столовой было весьма оживленно. Кто-то играл в шахматы за свободным столиком из белой пластали, кто-то жарко, поверх тарелок, обсуждал последние новости, забыв про еду, а группа у дверей размахивала руками, наглядно демонстрируя скептикам заход на сброс зондов в условиях атмосферы.

Павлов устроился на свободном месте в дальнем углу столовой, у белого куба охладителя напитков. Откинувшись на спинку, он сверлил взглядом прозрачный листок пластика, по которому бежали ряды букв. Информационный планшет – гибкий листик, способный свернуться в трубочку, – весьма его выручал. Конечно, он мог настроить проекционные очки, подключиться к информационной базе и считывать проекцию, разворачивающуюся прямо перед глазами. Но Павлов любил читать то, что можно пощупать. Взвесить в руках. Тогда он лучше запоминал.

А запоминать было что – после двух месяцев, проведенных на борту корабля, его энтузиазм ничуть не угас. Напротив, Павлов, осуществивший свою мечту, решил, что без мечты жить нельзя и нужно идти дальше. Теперь его целью было выучиться на пилота межзвездных прыжков. Редкая профессия. До вчерашнего дня существовавшая лишь в теории. Пилотов, прошедших спецподготовку для этой экспедиции, было всего шестеро – три смены по два человека. Необщительные, неразговорчивые, живущие по отдельному графику и сутками не покидающие тренировочных залов.

И их уже звали звездными пилотами. И не только за звездочки на рукавах. Кое-кому не нравилось их обособленность. Но Павлов знал, чего стоило этим ребятам такое красивое название. Год непрерывной учебы и тренировок – без перерывов и выходных. Техника меняется быстро, системы обновляются часто, и чтобы быть в курсе последних новинок, нужно бежать вперед изо всех сил. Он сам сильно отстал – за те два года, когда ему было запрещено садиться за штурвал. И теперь наверстывал упущенное. И это – в отношении простых малых судов. А межзвездные суда – и вовсе другая история. Для них еще не было учебников, не было курсов переподготовки. Конструкторы и пилоты шли вперед на ощупь, каждый день шагая в неизвестность, проверяя свои смелые теории практикой.

Сейчас Павлов усиленно изучал теорию работы прыжковых двигателей, включавшую в себя обзор материальной части, в которой не так просто разобраться.

Сам процесс пилотирования был не так уж сложен и мало отличался от общей практики вождения крупнотоннажных судов. Но вот часть, посвященная прыжкам и прыжковым двигателям… Тут нужно было еще назубок знать все прыжковые механизмы. Как они работают, как реагируют на различные условия, как они устроены, как их чинить, и вообще…