У них не было на это почти никакой надежды – ведь римляне давно потеряли все свои богатства, потеряли и былую гордость. Теперь нельзя было отличить патриция от плебея, потомка сенаторов от уличного попрошайки.

И тем не менее четырем германцам повезло: среди развалин одного из римских форумов они наткнулись на нищего старика, скрывавшегося в подземном лабиринте.

Этот старик оказался членом секты христиан, поклонников странного бога, покровителя нищих и слабых. Старик тоже показал себя слабаком и под угрозой смерти привел варваров в подземное святилище, где христиане похоронили одного из своих святых, первосвященника своей церкви. Старца, которого они называли святым Петром.

Там-то, возле этого святого, и нашли германцы крест с четырьмя вделанными в него камнями. Камни они поделили между собой, крест же оставили в подземном склепе, как дар новому богу. Тогда и достался Арнульфу этот камень, красный, как кровь…[4]

И вот теперь красный камень, камень, похищенный у христианского святого, разбудил германца, уколов его сквозь крепкую кожу кисета, как будто предостерегая его о чем-то, о какой-то опасности.

Арнульф огляделся по сторонам – и увидел далеко на юге, на самом горизонте, крошечное темное облачко.

Германец пнул коня пятками.

Усталое, измученное жаждой животное поплелось чуть быстрее, и вскоре Арнульф поравнялся с Рустом.

Вождь вандалов, как и остальные всадники, дремал, уронив голову на грудь. Арнульф толкнул его в плечо, и Руст мгновенно проснулся, взглянул живым настороженным взглядом.

– Что тебе?

– Взгляни, повелитель, в ту сторону!

Руст из-под руки взглянул на горизонт, увидел облачко.

Оно тем временем заметно увеличилось и потемнело.

Руст нагнал проводника, толкнул его в спину и, когда тот повернулся, показал ему на горизонт.

Туземец побледнел, в страхе забормотал по-своему.

Темное облако росло, стремительно приближалось, и теперь стало слышно, что оно издает резкие, визгливые звуки, точно внутри облака завывают сотни голодных демонов.

– Что это? – спросил проводника Руст.

Тот снова забормотал, то и дело повторяя одно слово:

– Ту-арег! Ту-арег! – и показывал германцам на их мечи.

Кормчий Сумах, который знал почти все на свете, помрачнел. Он сказал, что туарегами называют воинственные племена пустыни, которые нападают на все караваны.

Облако стремительно приближалось, и теперь стало видно, что это – отряд всадников, вооруженных узкими кривыми мечами, облаченных в длинные черные плащи и в такие же черные тюрбаны, закрывающие лица, оставляя только узкие прорези для глаз.

Это были всадники, но они мчались верхом не на конях, а на страшных горбатых животных с большими уродливыми головами. Арнульф вспомнил, что видел как-то подобное животное на рынке в Бриндизи. Его продавал парфянский купец, он говорил, что животное называется веер-блюд и что оно очень выносливое.

– Ту-арег! – повторил проводник и отступил, спрятавшись за широкую спину Руста.

Руст велел своим воинам спешиться, окружить лошадей и изготовиться к бою.

Через минуту германский отряд превратился в железного скорпиона, закрытого броней щитов и выставившего навстречу приближающимся всадникам острия мечей.

А всадники пустыни неслись на них, пытаясь устрашить дикими визгливыми воплями.

Наконец черная волна накатилась на германский отряд. Замелькали кривые мечи всадников пустыни, но германцы отбивали их своими щитами и тяжелыми прямыми мечами.

Первый удар не достиг цели, и всадники откатились, оставив на песке несколько трупов, – но не отступили, а перестроились и помчались по кругу, внутри которого оказался отряд вандалов.

Туареги с дикими криками носились вокруг вандалов, то и дело налетая на них и пытаясь пробить брешь в железном строю. Арнульф увидел, как упал один германский воин… еще один… и еще… а вот покачнулся тот одноглазый вандал, который никогда не снимал свой медный шлем – видать, заветный шлем не уберег его жизнь…

А воины пустыни казались неутомимыми, и их уродливые животные не выказывали признаков усталости.

С каждой минутой число раненых и убитых германцев росло. Кровь обагрила горячий песок.

Так они не сумеют долго выстоять, подумал Арнульф, еще час, самое большее – два, и все германцы будут убиты или ранены. Что делать? Надеяться на помощь великого Одина?

И тут что-то случилось, как будто великий Один услышал его молитву. Один из туарегов что-то выкрикнул, и тут же все они разорвали свой смертельный круг и помчались прочь.

Через считаные мгновенья всадники пустыни снова превратились в темное облачко на горизонте.

– Победа! – воскликнул один из вандалов, подняв над головой окровавленный меч.

– Не знаю, победа ли это, – отозвался Руст, хмуро глядя вслед туарегам.

– Они отступили – значит, это победа! Они отступили, и поле боя осталось за нами!

– Они отступили – но не перед нами, а перед чем-то другим, куда более страшным, – возразил Руст и посмотрел на проводника.

Тот стоял на коленях, что-то тихо бормоча, и в ужасе смотрел на горизонт – но не в ту сторону, куда умчались туареги, а в противоположную.

Арнульф проследил за его взглядом – и снова увидел на горизонте темное облако, только оно было куда больше и темнее, чем в прошлый раз.

Проводник закрыл голову руками. Он бормотал что-то по-своему, должно быть, призывал своих богов. На лице его, несомненно, читался страх.

– Что происходит, старик? – спросил Руст, пнув проводника ногой в тяжелом сапоге.

Тот снова что-то испуганно забормотал, потом показал на лошадей и жестами постарался объяснить германцам, что их нужно скорее уложить на землю. Затем поднял край своего жалкого плаща и закрыл им лицо.

– Должно быть, приближается песчаная буря, – проговорил кормчий Сумах, – я слышал, туземцы боятся ее сильнее, чем самых кровожадных разбойников!

Тем временем облако на глазах росло, приближалось, становилось темнее и темнее.

Руст не стал терять времени даром.

Он велел своим людям остановиться, распрячь лошадей и уложить их на песок. Лошади тоже начали беспокоиться, они негромко испуганно ржали, чувствуя опасность, и с трудом повиновались хозяевам.