– И чего он сказал? – спрашивает Митяй.

– Мы толком не разобрали, – отвечает Винт, – помехи сильные, но по голосу Лося опознали, он бубнил.

– Значит Костян жив? – Тень смотрит в глаза Винту.

– Да, жив твой друган, по крайней мере, пару дней назад ещё балаболил.

– Что, совсем ничего толкового не сказал? – упорствует Митяй.

– Неа, – крутит головой Винт, – обрывки одни. Хрен проссышь, чего плёл.

В этот момент Тень, всё это время внимательно следивший за странными переглядками между Винтом и Хлыщом, замечает, что разведчик, на последних словах командира, невольно стискивает приклад СКС.

«Темнят они чего-то, – думает Сергей, – не договаривают. А Винт, так точно какую-то игру ведёт. Выведет, не выведет. И нашим, и вашим. Перед Батей выслужиться хочет?»

Сухов оборачивается, незаметно окидывает взглядом ребят. Чувствуя необъяснимую тревогу, Сергей, словно издалека, слышит слова Винта:

– План такой – подходим к части как можно ближе, разбиваемся на двойки. Первая заходит, остальные прикрывают. Держим радиообмен. Если все нормально, то заходит вторая двойка. Первая идёт дальше. Цель – казармы и склады. Вторые наблюдают за ней. Если что не так, трое, оставшихся снаружи, вытаскивают остальных. Вопросы?

– Слишком гладко все как-то, – усмехается Седой, – а кто прикроет тех, кто за периметром остался? Где резерв? Мы же в открытую прём, а если с тыла обойдут?

– Кто? – удивляется до сих пор молчавший Курц, недоумённо глядя на пулеметчика.

– Кто, кто? Дед Пихто! – харкает Седой. – Бля! – злится пулемётчик, – понабрали, как по объявлению, – одних сучат, учи вас теперь! Пару операций провернули, и всё, спецназерами заделались?

– Михаил! – рявкает Винт. – Рот закрой!

– Да пошли вы все! – чистильщик, перехватив РПК, подходит к двери. Оборачивается. – Моё дело простое – тылы прикрывать, тем и займусь.

Седой выходит наружу, нарочно громко ступая по разбросанному на полу битому стеклу.

Сухов провожает его взглядом.

«Если это только начало, то что будет, когда мы подойдём к «Гудку»? – думает Сергей. – Что за фигня с нами творится? Мы уже готовы глотки друг другу порвать. Точно подначивает кто».

Нехорошее предчувствие пудовым камнем шевельнулось в душе Тени. Сергей разом вспомнил всё то, что слышал о странной части в Убежище. Слухи ходили разные. Кто говорил, что «Гудок» обработали биологическим оружием. От чего, все, кто там были, умерли спустя несколько часов.

Другие укрываемые до хрипоты доказывали, что сами видели, как над частью что-то взорвалось и территорию засыпало серебристой пылью, при контакте с которой люди харкали кровью и падали замертво. На вопрос, как они смогли это увидеть и остаться в живых, люди уклончиво отвечали, что слышали это от других и вообще, поражение локальное, а если не заходить внутрь периметра, ничего страшного не произойдёт.

Третьи – самая малая группа, боясь прослыть сумасшедшими, в разговоре за чекушкой, втихаря припрятанной от продотряда, шепотом говорили, что «Гудок» проклят и теперь это обитель заблудших душ. Поэтому там и творится всякая чертовщина, пропадают люди, а по ночам, если близко подойти, можно услышать голоса призраков, стенающих о своей нелёгкой доли – быть неупокоенными и обречёнными вечно скитаться между двух миров – мёртвых и живых.

Но в одном все сходились – живым там делать нечего. Одно слово – чертово место, нечистое.

Сухов не верил в эти рассказы, считая их выдумками и сказками. По словам Эльзы, с которой он однажды решил поговорить на эту тему, в нём говорил юношеский максимализм и отсутствие чувства самосохранения, свойственного взрослым, понимающим, что такие слухи на ровном месте не возникают.

Тогда Сергей не придал значения словам Эльзы, считая, что это – её очередная причуда, но сейчас, когда выяснилась цель вылазки, Сухов задумался над словами женщины, которой он привык доверять.

Мысли промелькнули и прошли. Сергей, словно вынырнув из забытья, слышит окрик Винта.

– Тень! Сухов! Твою мать! Уснул ты что ли?

Сергей вздрагивает.

– Нет, задумался.

– Ну-ну, – лыбится Митяй, – главное, чтобы ты в бою не тормозил.

– Отставить! – рявкает Винт. – Выдвигаемся!

Бойцы выходят на улицу. Хлыщ, нарочно замешкавшись и дождавшись, когда затихнут звуки шагов по стеклу, берёт Винта за плечо.

– Почему ты им всё не рассказал, а?! Они должны знать правду.

– Правду? – удивляется командир. – А какую правду я им должен рассказать? У нас есть приказ и фора перед другими группами. Шансы есть. Это всё, что они должны знать! Пошел!

Хлыщ кивает, делает шаг и точно растворяется в сгустившейся в магазине темени. Винт идёт за ним, думая про себя, что сказали бы ребята, узнав, что Лось, при радиообмене, произнёс всего две фразы: «Спасите себя. Убейте всех…»

Климовск. Полчаса спустя

По улице Школьная, петляющей между кирпичными и панельными пятиэтажками, медленно идёт вооруженный человек в ОЗК и противогазе. Заходящее солнце, точно прибитое к низкому небосводу, царапает тусклыми лучами крыши домов. Хлыщ держит наготове СКС. Иногда останавливается, прислушивается к звукам мёртвого города, стараясь уловить хоть что-нибудь, кроме своего приглушенного дыхания. Тщетно. Ни стрекота птиц, ни отдалённого собачьего лая. Словно, чем ближе чистильщики подходят к части, тем мертвеннее всё становится вокруг.

Метрах в пятидесяти от Хлыща, прижимаясь к стенам домов, под чахлым прикрытием в виде иссохших деревьев, движется отряд из шести чистильщиков. Первым идёт Тень, за ним Винт, потом Митяй, Парша и Курц. Седой замыкающий.

Бойцы шарят стволами по окнам, готовые каждую секунду огрызнуться свинцовым дождём по противнику. Если Хлыщ замирает, то чистильщики останавливаются, ждут, пока Тень наблюдает за разведчиком и окрестностями в снайперский прицел. Когда это происходит в третий раз за десять минут, к Сергею, пригибаясь, подходит Винт.

– Видно, чего? – шепотом спрашивает командир.

– Чисто всё, – отвечает Тень, рассматривая показавшуюся из-за поворота дороги водонапорную башню и застывший чуть дальше хмурый лес.

– Сверху тоже никого?

– Пусто, – Сергей чуть смещает винтовку, – на крышах тоже, даже листья нетронутые лежат.

– Хорошо, продолжай наблюдать, – говорит Винт, отходя к бойцам.

Отряд терпеливо ждет, пока Хлыщ снова продолжит движение. Вскоре разведчик подходит к кирпичному строению, огороженному бетонным забором, поверх которого натянута колючая проволока.

Пройдя вдоль ограждения, Хлыщ останавливается возле сорванных с петель въездных ворот. Не высовываясь из-за створок, разведчик достаёт из рюкзака проволочную рамку, закрепляет в ней небольшое зеркальце и, вытянув руку, долго смотрит в отражение в стекле. Секунд через тридцать Хлыщ убирает приспособу. Выйдя на дорогу, разведчик машет рукой.