Начавшие было скучать Миха, Ксюха и Леха обернулись на шум, издаваемый Борисом. Ксюха выглядела озабоченно, Миха напрягся. Только Леха почему-то невесело улыбался.

Мельком взглянув на них, Кардинал поймал рукой мяч и, крутанув его на указательном пальце, мрачно сказал Борису:

– Если хочешь, поговорим об этом после. Сейчас забирай своих друзей и уходи: вы мешаете «приобщению». А мне пора в мэрию...

Борис остановился возле выхода и закурил. Подняв голову, он недобро посмотрел на прожекторную башню и повернулся к ребятам.

– Не грузись, – сказал Леха.

Миха положил Борису на плечо тяжелую руку, которую тот тут же с раздражением сбросил.

– Да что вы, в самом деле... – буркнул Борис. – Я сам не понимаю, что происходит.

Леха молча смотрел на Бориса. Он-то, видимо, все понимал.

– Пойдем по пивку, а? – неуверенно предложил Миха.

– Вообще, пойдем отсюда, – сказала Ксюха.

Борис не слушал. Он все смотрел невидящими глазами на башню и курил. Потом он бросил окурок и сказал, будто сам себе:

– Ничего, я восстановлю статус-кво...

– Не лезь в бутылку, – хмуро сказал Миха.

– Почему не лезть? – хохотнул Борис. – А кто тут предлагал по пиву?..

«Ну, что ж, друзья, можно сказать, что демократия в нашей стране победила полностью и окончательно. Вряд ли кто из молодых помнит, как мечтали реформаторы о построении у нас гражданского общества. Теперь каждый может выбирать, как ему жить, по каким интересам объединяться либо вообще отстраниться от государства и общества... И это, наверное, правильно – ведь все мы разные и взгляды на окружающую действительность тоже не штампуются для всех с одной матрицы!

Мы наконец-то начали более внимательно относиться к разного рода неформальным движениям в нашем городе. И сделали поразительное открытие! Оказывается, мир вокруг нас гораздо сложнее, чем принято считать! Мы уже рассказывали об интереснейших объединениях людей, которые не хотят мириться с навязываемым им мировоззрением, которые не только создают свой собственный мир, но охотно делятся своими идеями с нами...»

– Не слишком пафосно, Мигель?

– Нормуль, Тема! Я думаю, пойдет для всех возрастных групп, тем более что картинка живенькая и музычка тоже темпу придает...

– А что, мне эти вставочки с роллерами нравятся, очень мило...

– Светка, ваще, молодец!

– М-да, только с «орками» все равно грязненько...

– А как с ними может быть? Не делать на них акцент – и все дела...

– А гости сегодня тупенькие какие-то... Придется резать... Прям лажа какая-то с прямым эфиром.

– А зачем он вообще нужен-то? Главное, чтоб в результате красиво было... А прямой эфир, кривой – всем до фени...

– Эт-точно... Кофейку?

– Мерси. Не откажусь...

Светка была на подъеме. На днях ей позвонил Найк собственной персоной и выразил чувство глубокого удовлетворения. Он же ей и сообщил, что в мэрии возник интерес к некоторым освещаемым ею событиям и неформальным движениям. Так что она, Светка, имеет возможность почувствовать себя реальной политической фигурой и, при желании, поиметь с сего политические же дивиденды. По поводу этих туманных заявлений ничего, кроме недоумения, у Светки не возникло, тем более сделаны они были в форме шутки.

Большую – основную – программу назвали «Атака будущего», ежедневные выпуски – просто «Атака». Некоторая агрессивность названия должна была, по мнению креативщиков, привлечь основного зрителя – молодежь, разумеется. У Сергеича же эти названия вызывали приступы зубной боли.

...Команда получилась – просто конфетка. Ее понимали с полуслова, и потому дело двигалось легко и приятно. Практически никаких проблем с материалом не возникало. Отличный цикл передач намечался с «железобетонщиками»: сама картинка со стадионом была неплохим материалом для видео, а многочисленные звонки и электронные письма подтверждали и реальный интерес к теме.

Более того, согласно «агентурным данным» наметилась активность конкурентов в отношении этой темы. О «железобетонщиках» заговорили в новостях, причем к этой теме возвращались ежедневно, словно к сводкам боевых действий. Светка не вполне понимала природу интереса «серьезных» программ к своим темам, но сейчас ее это волновало мало. Ее, как и всю команду, больше волновал рейтинг.

Постепенно Светка стала замечать, что ее программы обладают свойством катализатора: чем больше она утюжит ту или иную тему, тем больше интереса к ней проявляется, причем не только в плане пассивного восприятия информации с «ящика», но и в реальной, в соответствующем направлении, активности.

Когда после цикла передач об «истребителях машин» в течение недели в спортивных магазинах опустели полки с роликовыми коньками, а в новостях замелькали кадры с новыми и новыми авариями с участием роллеров, она поначалу испугалась. Однако немедленно прилетевшая делегация от хозяев этих самых магазинов, помимо презентов и небольшой спонсорской помощи, принесла информацию о том, что с прокуратурой все улажено, а еще желательно бы снять несколько сюжетов про велосипедистов-экстремалов. Под это дело залежалась куча горных велосипедов...

Собрание Ордена Хранители не проводили уже давно. Не было достаточно серьезного повода. Последний раз, дай бог памяти, Орден собирался в году эдак 93-м, во время очередного путча. Тогда это представлялось необходимым. Но на поверку, реальных переломов в общественной морали не произошло, и собрание условились считать чем-то вроде учений.

Впервые Орден собирали не корифеи, не Хранители, а молодежь – стажеры, которые, впрочем, заручились поддержкой двух Хранителей, что и стали проводниками этой инициативы.

Следователь был недоволен. Это собрание противоречило всем принципам и идеям Ордена.

Основой этих принципов был самый банальный консерватизм. Именно консерватизм как сдерживающий фактор призван сбалансировать противоречия между взрывом цивилизации и традиционными ценностями. Это дело молодежи – ломать устои. Дело Хранителей – держать поводок, чтобы, летя вперед, цивилизация (хотя бы в пределах города) не улетела в кювет. А если улетит – чтобы показать, куда из кювета выбираться.

И именно поэтому, чтобы стать Хранителем, претендент должен десять лет походить в стажерах: за это время становится ясно, кто, по сути своей, революционер, а кто – ретроград. Обе эти категории не годятся в Хранители, ибо ничего общего со здоровым консерватизмом не имеют...

Пока Следователь рассуждал таким образом, подземный зал постепенно заполнялся народом.

На лицах большинства Хранителей виднелось заметное нетерпение. Еще бы – многих оторвали от дел, рабочих и семейных, а явного повода для собрания вроде и не ощущалось. Тем более что в последнее время с ростом общего благосостояния Хранители, как и все нормальные люди, стали более легкомысленно смотреть на окружающую действительность, не без основания полагая, что поводов для паники и борьбы за этику как бы и нет... Других же смущало, что более серьезными в смысле морально-этической бдительности в данном случае оказались стажеры.