Вэйлорд нашел его с третьей попытки. В темноте он дважды прополз мимо. Убедившись, что проток открыт, опальный десница схватил мешок, принцессу и продолжил побег.

* * *

Князь Вострогор лежал в крови. В своей и чужой. Лицо его было рассечено, а из груди торчало семь арбалетных болтов[3]. Вострогор был мертв. Как и десяток латников вокруг.

Добромеч взглянул на него сквозь кровавую пелену левым глазом. Правого он лишился в бою. Похоже, он лишился и правой руки. Она болталась, будто чужая, а чуть выше локтя терзала невыносимая боль. Из спины торчало несколько болтов, и острие одного из них чувствовалось особо глубоко, мешая дышать. Князь перевалился с бока на спину, ломая древки болтов.

Лорд Тандервойс тяжело дышал, сжимая левой рукой большую рану на боку. Поморщившись от боли, он поставил ногу на грудь еще живому скифарию.

– Вот и все, дикарь… – прохрипел Эродин. – Сейчас ты подохнешь.

– Нет… Сейчас… я… отправлюсь на встречу с предками… А потом мы все вместе посмотрим оттуда, – Добромеч взглянул на звезды, словно его действительно там заждались, – какую… плату… возьмет великий конунг… с твоего вонючего королевства… за нашу погибель… Мылом… псы… уже не отделаетесь…

Тандервойс взял обеими руками огромный меч и, вложив все оставшиеся силы, вонзил его в грудь скифария. Клинок пронзил князя и на треть ушел в пропитанную кровью землю.

Едва держась на ногах, Эродин оперся на меч и снова зажал рану на боку. Он оглядел поле боя.

– Тринадцатый! – взревел Тандервойс. – Где еще один?!

– Простите, милорд? – промямлил старший из подоспевших латников.

– Вашу мать! Их было трое! Где третий дикарь?! Искать! Немедля! Найти и притащить ко мне живым или мертвым! Быстро!

* * *

Город осветили первые предрассветные лучи. Но здесь, в тени высоченного утеса Плачущей Девы, солнечный свет покажется не скоро. Вэйлорд ополоснул лицо принцессы морской водой и, выбрав из мешка одежду попроще, надел на нее. Прямо на перепачканную сорочку. Осмотрелся. Место на отшибе. Вдали от пристаней и городских улочек. Хотя вот тут совсем недавно горел костер. Вэйлорду было невдомек, что он на том месте, где рыбачили три скифарийских князя. И он не заметил свежую кровь на одном из камней, где раненый беглец перевязывался менее часа назад.

В тени утеса надо двигаться на север. Где-то полмили вдоль берега. Дальше – высокие камыши, которые выведут к лесу. Главное – остаться незамеченными на берегу, а дальше будет проще. Но нужно добыть коня. Нэй с грустью вспомнил вороного Беса.

– Ладно, приятель, я за тобой еще вернусь, – вздохнул старый волк и посмотрел на далекий черный силуэт королевского замка. – Поцелуйте меня в мой мохнатый волчий зад, выродки. Да отымеет тринадцатый всех ваших предков до двенадцатого колена. А вами я займусь чуть позже.

Он взвалил спящую Элиссу на плечи и побрел на север.

Силы постепенно покидали его, и грести становилось все труднее. Вода заливала глаза, проникала через нос в глотку. Чтобы поднять голову над волнами океана Предела и сплюнуть соленую влагу, уходило много сил. По телу чем дальше, тем чаще пробегали судороги. Вода была куда холодней, чем у далекого гринвельдского берега. Исполинский остров, выросший на горизонте и двигающийся на восток в тени не отстающей от него тучи копоти, ближе отчего-то не становился. А галера «Соленый ветер» давно исчезла с восточной стороны.

В чем ошибка? Плохо рассчитал расстояние до Странствующего королевства или свою скорость? Вполне возможно и то и другое. Он в океане впервые, и сухопутный глазомер мог обмануть. А ошибка могла стоить ему жизни.

Надо сбросить сапоги и одежду, они тянут вниз. Какого лешего он не сделал этого раньше? Ах да, сапоги очень ладные и дорогие. Жалко стало… Ну-ну. На океанском дне они ой как пригодятся… Дурья башка…

Продолжая в мыслях себя ругать, он освободился от обуви и одежды. Держаться стало легче, но высокие волны сил не прибавляли.

Мрачный двухмачтовый барк с черными парусами он заметил не сразу. Корабль терялся на фоне неторопливо приближающейся плавучей страны.

– Эгей!.. – Он замахал обессиленной рукой. – Сюда!..

Возможно, его бы и не заметили, но рядом покачивалась на волнах только что сброшенная рубаха.

Корабль чуть сменил курс и двинулся в его сторону.

«Заметили», – подумал он с облегчением. Теперь, когда помощь была близка, изможденное тело стало отказывать. Он почти не видел, как с бортов свесились люди, держащие в руках длинные багры. Сознание покинуло его, словно смытое холодными водами, и он качался на волнах, как его отнесенная в сторону рубаха.

* * *

Было темно. Пахло сыростью, деревом и смолой. Невидимый сквозь прикрытые веки мир покачивался и скрипел. Где-то наверху раздавались шаги многих ног. Приглушенные голоса.

«Я на корабле?» – была первая его мысль, и он открыл глаза.

Он лежал в гамаке. Руки и ноги связаны. На левом плече зудела от соленой воды рана, оставленная багром. В полумраке трюма виднелись многочисленные ящики и бочонки. На одном из них сидел рослый детина с серой бородой, с жилетом на широких плечах, с изогнутым клинком на украшенном жемчугами поясе. Длинные волосы перевязаны темно-синей тряпицей.

– Очнулся? Эй! – рявкнул совсем недружелюбно человек в повязке.

Говорил он на гринвельдском, но с особым произношением. Несостоявшийся утопленник, а ныне, судя по путам на руках и ногах, пленник продолжал озираться по сторонам и ответил не сразу.

– Кажись, да…

– Имя твое как?!

– Берест…

– Чего? Как?

– Берест. Это мое имя.

– Странное у тебя имя.

– Кто ты? И где я? – спросил Берест.

– Я Хардрад Гунтрам, капитан абордажной команды «Тритона».

– «Тритона»?

– Это корабль. И ты сейчас на нем.

Усталое тело ныло, и лежать в гамаке было неудобно.

– Почему я связан?

– Ну а почему бы тебе не быть связанным? – ухмыльнулся Гунтрам. – Кто ты вообще такой?

– Я же ответил…

– Всего лишь имя. К тому же странное.

– Твое имя мне не менее странно…

– Может, и так, но связан не я, а ты. Кто ты и откуда?

– Я скифарий. Оттого и имя мое тебе непривычно.

Капитан абордажной команды протянул руку и взял с соседнего бочонка флягу. Сделал несколько глотков.

– Отсюда до Гринвельда – мили океана Предела. Между океаном Предела и Скифарией – Гринвельдское королевство и широкие Змиевы леса. Как же ты очутился тут, скифарий?