– Спрыгнул с галеры.

– Хм. Галеру мы видели. Что за галера?

Берест пожал плечами и тут же поморщился от боли.

– «Соленый ветер». Торговая посудина. Мы шли с припасами на Последний Взор. Но попали в бурю, и нас унесло далеко в океан…

– И что же заставило тебя спрыгнуть? Качка?

– Нет…

Берест облизнулся, глядя на флягу, и тяжело сглотнул.

– Беглый я. Меня в малолетстве рыцари в полон увели. Когда они в поход на нас ходили. Рабом я был.

– В Гринвельде давно нет рабства.

– Сло́ва, может, такого и не говорят, – усмехнулся Берест. – Оленя бить в лесу без королевского разрешения тоже нельзя. Но бьют. Так и выходит. Рабства нет, а рабы, ежели разобраться, есть. Вот я и бежал. Потом на галеру нанялся.

– Отчего же в Скифарию свою не бежал?

– Того и желал, приятель. Я думал, пойдет галера наша в Тассирию. Или Артаксату. Там соскочу, да на восток. Но тут вестники хорошую плату посулили за доставку припасов на Последний Взор. А мне в Гринвельд нельзя – хантеры по моему следу уже давно идут. Когда большой остров показался, на галере суматоха поднялась, ну, я и сиганул. Здорово всех перепугал остров ваш.

– Ты что же, не слыхал раньше о Странствующем королевстве? – недобро улыбнулся корсар.

– Как же, слыхал… Слушай, дай попить, – кивнул Берест на флягу.

Хардрад протянул ему сосуд. Пленник схватил флягу связанными руками и с жадностью приник к горлышку. Внутри был какой-то кислый морс.

– И ты решил грести к Странствующему королевству, хотя и слыхал о нем?

– А что мне? – выдохнул Берест, утирая подбородок. – В Странствующем королевстве врагов у меня нет. А в Гринвельде – хоть отбавляй.

– Друзей здесь у тебя тоже нет.

– Как и в Гринвельде. Но вы им враги. А враг моего врага – мой друг.

– Пословицы иногда врут, скифарий… Сколько весел на вашей галере?

– Сорок.

– Сорок? – поморщился Гунтрам. – При таком ветре не догоним.

– Не догоните. Они, как вас увидели, стали грести, что одержимые.

– Ясно, ясно. А что за клеймо на затылке?

– А-а, клеймо… Гад, что держал меня в рабстве, клеймил. Своим родовым знаком.

– И чей же родовой знак – черный паук? – прищурился Хардрад.

– Лорда Моргана Тэлбота, да усохнет его голова, а чума заберет детей.

Корсар кивнул. Видно, он и так знал ответ, просто решил проверить пленника.

– Ну, – Гунтрам, хлопнув ладонями себя по коленям, встал с бочонка, – отдыхай пока.

– Может, развяжешь? – Берест вытянул руки.

– Ни к чему это. Я же сказал, отдыхай, – отозвался корсар, не оборачиваясь.

* * *

С одного края плавающей страны не было видать другого. Мешало, конечно, то, что чем ближе к середине рукотворного острова, тем выше он становился. А пик королевства, казалось, готов был резать облака. Но и с высоты дымовой тучи не хватало глаз, чтобы обозреть остров целиком. По сравнению со Странствующим королевством двухмачтовый барк «Тритон» был даже не рыбешкой рядом с многопалубным судном на несколько сот весел, а мальком, едва покинувшим икринку.

Приближаясь к берегу Странствующего королевства, корабль убрал паруса. У распахнувшихся ворот гавани, одной из многих, «Тритон» уже встречала большая лодка с двумя десятками гребцов и швартовщиков, что тянули от пристани пару крепких канатов. Концы канатов подали на «Тритон». Теперь люди на причале стали накручивать канаты на массивные механизмы, постепенно подтягивая корабль к пристани.

Ворота стали закрываться, как только «Тритон» оказался внутри. Теперь корабль следовало пришвартовать среди других. Причалы были обвешаны неприятными на вид большими пузырями. Видимо, это были внутренности неких огромных океанских животных. Пузыри эти, набитые сушеными водорослями, были достаточно крепки, чтобы смягчать удары корабельных боков о пристань.

«Тритон» мягко уткнулся в вереницу пузырей. Тут же стали вязать швартовые. Не дожидаясь окрика капитана, матросы спустили сходни.

Береста вели трое. Впереди, широко расставляя ноги, шел сам Хардрад Гунтрам. За ним – пленник. Ноги от пут освободили, но не руки. Двое позади Береста были в черных сапогах, темно-синих штанах и рубахах, кожаных жилетах и широкополых шляпах. На поясе у каждого небольшой изогнутый меч с одной стороны и нож – с другой. Берест приметил, что у многих моряков на «Тритоне» одежды яркие – видимо, для того чтобы легче было разглядеть в воде, если свалишься за борт. Но эти темные фигуры, похоже, были из абордажной команды. Им броские наряды ни к чему.

Слышать о Странствующем королевстве ему доводилось многократно, но все равно трудно было поверить собственным глазам. Деревянные улочки, деревянные стены, деревянные крыши. Только люди из плоти и крови. И вовсе не чудовища какие-то. Просто люди. Как те, что живут в Гринвельде, в Скифарии или еще где. Берест посмотрел в сторону центра Странствующего королевства. Дома уступами уходили вверх. У самой вершины, теряясь среди дыма, что исторгали из себя трубы кузниц и прочих мастерских, виднелся огромный черный замок с островерхими шпилями. Берест присмотрелся к трубам – они не деревянные, а каменные. И все же, как здешний народ не боится разводить огонь?

– Отчего не тонет и не гниет это все? – не выдержал Берест.

– Дерево особое в основании, не портится веками и легкое очень, – отозвался Гунтрам.

– А пожаров не боитесь?

– А ты акул не боишься? – усмехнулся корсар. – Повинный в пожаре лишается головы. Оттого по уму всё. Да и устроено так, что, где бы пожар ни возник, далеко он не пройдет.

– Почему?

– А это, приятель, тебе знать без надобности. Понял?

– Понял, – вздохнул Берест. – Ну а ведете вы меня куда?

– К хевдингу восточного удела. Пусть он твою судьбу решает.

Улица стала шире. По левому краю стояло четыре колодца. У двух скрипели вороты. Наматывая веревки, рабочие доставали из колодцев сети, полные рыб и устриц. Рядом ждали телеги с бочками. «Рыбаки» выгребали из сетей улов и раскладывали дары моря по бочкам. Колеса телег стояли в бороздах, проделанных в деревянном настиле. Мул, тянущий повозку, не смог бы сбиться с пути.

Дальше они прошли через ворота, и Берест увидел по обе стороны от дороги весьма большие поля чернозема. Здесь были какие-то грядки, а дальше виднелось даже что-то походившее на виноградники. С одной из далеких, терявшихся наверху из виду улочек спускался пандус с двумя парами узких борозд. В нижнем конце пандуса стояло большое «корыто» со скамейками внутри. Скатиться дальше «корыту» не давал деревянный упор, обитый войлоком. От посудины вверх по подъему тянулся толстый канат. Из середины «корыта», под углом к уклону, торчал столб. На столбе висела большая бронзовая рында. Абордажники усадили Береста в посудину и расселись по обе стороны. Гунтрам дернул три раза за шнур звонкой рынды и расположился напротив пленника. Где-то наверху ответила другая рында. Канат натянулся, и, к удивлению Береста, «корыто» поползло вверх, скрипя по бороздам небольшими колесами.