Он поклонился, отступил и сразу же бесшумно выскользнул за дверь.

Полдня я занимался тем, что вызывал к себе наиболее влиятельных лордов Турнедо, их здесь немало, несмотря на крепкую королевскую власть, терпеливо объяснял, какое разорение несет в себе нашествие Мунтвига, после чего записывал, кто сколько даст из своей личной дружины, и передавал листок Вайтхолду.

После обеда нарочито вышел наружу, чтобы показаться и простому люду, пусть видят, государь с ними, власть крепка, и кони наши быстры.

Бальзак сейчас в поездке по стране, но по его указанию возводится еще одно крыло дворца, еще два расширяются, а королевский сад перекапывают для чего-то совсем уж особенного.

Я тогда подписал распоряжение о ремонте, но Бальзак, уловив мою невысказанную мысль, что здесь будет центр союза королевств, начал превращать дворец в супердворец.

Рабочие, распиливающие бревна вдоль, грузчики, каменщики и вообще все мастеровые торопливо снимают шапки и, прижимая их к груди, опускаются даже не на колено, как рыцари, а вообще почти до земли, а там, смиренно застыв в молчании, тупо смотрят в землю и терпеливо ждут, пока пройду мимо.

— Варварство, — буркнул я. — Сколько рабочего времени теряется!.. Думаю, моего величия не убудет, если мастеровых приравнять, к примеру, к часовым.

Сопровождавший меня Ортенберг взглянул в удивлении.

— Ваше высочество?

— Те не кланяются, — объяснил я.

— Но и не шевелятся, — обронил он осторожно.

— И что?

— Когда вот так все застыли, — пояснил он, — и смотрят в землю, сразу привлечет внимание тот, кто поднимет голову, схватит топор и ринется к вам.

— Гм, — сказал я в недоверии, — неужели для того и придумано? Я полагал, только для чванства!

Он покачал головой.

— Многие обычаи исполняем потому лишь, что освящены стариной и традицией. И не всегда даже знаток может сказать, почему возникли.

— Ладно, — буркнул я, — пусть кланяются. Подумаешь, потеря рабочего времени! Мы на какую только хрень его не тратим. А на меня пусть смотрят и понимают, что, если учиться только на пятерки…. тьфу, в общем, можно при должном усердии подняться до высот, когда уже им будут вот так же кланяться… Где лагерь?

Он вытянул руку.

— Вот там сразу за стеной. Элитные воины обучаются там. А все остальные… в разбросанных по стране, для обучения простолюдинов.

— Собрать всех, — велел я, — элитных и не очень. Отечество в опасности! Родина-мать ее зовет и кличет!..

Он спросил очень серьезно:

— Мунтвиг точно идет сюда?..

— Думаю, — сказал я, — прет широким фронтом. Захватит не только Турнедо, но и соседей. Он к своей армии присоединил почти все разбежавшиеся было войска Карла! Конечно, надеюсь его остановить, но… на всякий случай готовьтесь к упорной и долгой обороне.

Он нахмурился, оглядывая стены столицы, что после ремонта стали неприступными, как и при Гиллеберде.

— Оборонять город сможем долго, — сказал он, — но не делать вылазки. Людей слишком мало.

— Я послал гонцов к Шварцкопфу, — заверил я, — и к Меганвэйлу. Шварцкопф оставит половину армии в Мезине, этого достаточно для поддержания порядка и нашего присутствия, а с остальными быстрым маршем двинется в родные Скарлянды, где частично перекроет дорогу в Турнедо.

Он сказал с облегчением:

— Это позволит нам подготовиться к обороне получше.

— А вот Меганвэйл подойдет из Ламбертинии позже, — сообщил я. — Ему заказано закупить для нужд армии как можно больше уникальных повозок, что изготавливаются только там.

— Чем-то особенные?

— Да, на рессорах, — сказал я. Увидев его непонимающее лицо, уточнил, — да и то веревочных, но все же… Понадобятся не только для подвозки провианта и полевых кузниц. Усталые воины проделают на них часть пути, а история учит, что армия, умеющая передвигаться быстрее противника, обычно застигает его врасплох и одерживает заслуженные победы.

Он посмотрел внимательно и с некоторым недоверием, словно сомневался в моем умении разбирать буковки.

— Мы продержимся, — пообещал он. — Если у Мунтвига такая огромная армия, то будет двигаться медленно. А отдельные отряды, выдвинутые далеко вперед, даже не поцарапают наши стены!

Для Бальзака, что сейчас в поездке по стране определяет ее неиспользованные экономические возможности, я оставил письменные указания, а то все переврут из-за недопонимания, после чего прислушался к тому, что происходит за дверью и на этаже, на цыпочках прокрался в личную комнату, где помимо моих тщательно оберегаемых сокровищ еще и нужное зеркало, ухватился за раму и начал представлять себе почти такой же кабинет, который оборудовал для себя в Варт Генце.

Жаль, нельзя такое таскать с собой. Хотя, может быть, бывают и портативные варианты? Вытаскиваю эдак из кармана что-то типа дамской пудреницы, открываю крышечку и смотрюсь в зеркальце… Хлоп — и на месте! В смысле, в другом месте…

Вообще-то на всякий случай надо дать задание своим алхимикам. Пусть пороются в старых книгах. Не может быть, чтобы допотопные люди, в смысле, довойномаговые, ходили ножками на большие расстояния или отбивали задницы пусть даже на арбогастрах…

Бобик протиснулся в едва приоткрывшуюся дверь раньше меня, я покачал головой, но он посмотрел с таким укором, что я тяжело вздохнул.

— Ну ладно-ладно, ты меня поймал на слове. Иди сюда… Да не вырывайся, толстый гад!.. Стой, кабанище, мне тоже щекотно…

Мы с трудом продавились через поверхность зеркала, двоим сопротивляется. Там Бобик сразу вырвался и побежал по кабинету, обнюхивая с недоумением.

Я поспешно постарался как можно быстрее понять, что меня может ждать в Варт Генце, однако в кабинете чуть ли не паутиной заросло, полное отсутствие всякой жизни, что в данном случае — благо.

Я с облегчением перевел дыхание, но на всякий случай, не сходя с места, быстро просканировал взглядом весь кабинет, однако не сдвинута ни одна книга на столе, ни одна бумажка, а я нарочито оставляю некоторые криво, чтобы тот, кто зайдет в мое отсутствие и возьмет в руки, положил более правильно и тем самым обозначил незаконное вторжение.

На столе едва заметный слой пыли, хорошо, даже слуги не входят в мое отсутствие. Хотя Фальстронг не железный Гиллеберд, тот держал в кулаке все королевство, но Фальстронг хотя бы держал в строгости королевский дворец.

Я прошелся по кабинету, толстый ковер глушит стук подкованных сапог, выглянул в окно. Обычная неторопливая суета. Похоже, сюда еще не докатились слухи о Мунтвиге, а ведь Варт Генц лежит прямо на пути проклятой орды…

За дверью в коридор, толстой и массивной, даже арбалетной стрелой не пробить, как и тяжелым копьем, полная тишина. Но для моего обостренного слуха не помеха, если что-то заинтересует в коридоре, и через минуту я уже знал, что старшим телохранителем все тот же Шнайдер, с ним Беккер, Вебер и Вагнер, а вот Шмидт минуту тому исчез, только запах его тела ведет в сторону лестницы.