– Сами о том не подозревая. – закончил за неё мужчина, дождавшись наконец-то нужного для себя ответа. – Какими же мы порой бываем откровенными идиотами – и смех и грех. Воистину, если бы мужчины знали, о чём думают женщины и чего хотят на самом деле – они бы правили миром.

– А разве сейчас вы им не правите? – по ходу Дэниз начало казаться, что былой интерес к беседе и к импозантной внешности синеглазого брюнета уже практически сошёл до нулевой отметки и вот-вот потянется к минусовой шкале. Ей уже хотелось, чтобы ему тоже надоело говорить и им больше не пришлось поддерживать бессмысленность данного разговора до оскомины на языке.

– Может для начала стоит научиться смотреть на жизнь с более упрощённых сторон, прежде чем делать поспешные выводы и тут же принимать их на веру?

И что это сейчас было? Очередная попытка её поддеть?

И какого, спрашивается?

– Может для начала разберётесь с собственной жизнью и её проблемами, прежде чем начинать с подобной щедростью раздавать советы другим? – да, резко. А он думал, что на подобные умозаключения она обязана реагировать как-то иначе?

– Как всё-таки легко задеть вас за живое. – попытка изобразить виноватую улыбку потерпела полное фиаско.

Ну вот, она уже готова именовать его сукиным сыном. И из-за чего, ответьте, пожалуйста? Из-за какого-то нелепого обручального кольца?!

Это же бред! Чистый и беспросветный бред!

Дэниз не выдержала и-таки отвела «обиженный» взгляд к окну, едва ли различая бегущий поток смазанного пейзажа на ближнем фоне и его ленивую динамику на самом дальнем. Ей даже не было интересно, где они сейчас и насколько далеко успели уехать от её дома. А если бы их окружал сплошная вода мирового океана и такое же затянутое неприветливым серым пасмурное небо без единого намёка на возможный ориентир и те же метрические столбики вдоль фарватера?..

Неужели она и вправду испытывает чувство лёгкого стыда за собственное поведение? А, главное, перед кем? Перед человеком, для которого понятие совести было столь же неведомым и недосягаемым, как для Дэниз его собственный социальный статус? К тому же она до сих пор никак не могла понять, что с ней происходит и почему она ТАК на него реагирует. Какой-то абсолютно нелогический, бредовый и совершенно необоснованный шквал из противоречивых эмоций. Воистину, безумная поездочка по американским горкам. То резко вверх, то тут же со всей дури вниз; то в лёд, то в раскалённые угли… Чувства сменялись или сметались один на другое с бешеной скоростью того же экспресса, при чём до того, как каждому из испытываемых ощущений можно было бы дать какое-то чёткое определение.

Зато этого треклятого Дьявола, казалось, вообще ничто не задевало и ничем не выбивало из привычной ему колеи. Эдакий неприступный валун, который теперь не обойдёшь и не столкнёшь с места, с какой бы стороны не пытался к нему подступиться.

И что ей мешает игнорировать его присутствие можно сказать прямо в упор? Что в нём вообще такого особенного, что даже ощущение того же разочарования воспринимается чуть ли не болезненной обидой и буквально до слёз? Да мало ли она общалась с подобными красавцами… Ну хорошо, пусть и не с совсем подобными, но Альфред ведь тоже по началу приглянулся ей далеко не из-за содержимого кошелька его именитых родителей, и в плане внешности он выглядел куда симпатичнее, пусть и не настолько мужественно брутальным. Грубо говоря, и как бы ей не хотелось признаваться самой себе, но в этом Дьяволе действительно было слишком много всего (и по большей части именно скрытого), к чему невольно вспыхивал подкожный интерес, подобно тлению папиросной бумаги, изъедая тебя на раз и без какого-либо сопротивления. В общем… он был из тех мужчин, которых девушка никогда ещё в своей жизни не встречала и верила в существование подобных постольку-поскольку.

Да и какой во всём этом смысл? Мало ли что ей там могло почудиться и уж тем более задеть её утончённую натуру гиперчувственного художника. Ну, бывает, ну, случается. Всё равно они скоро разойдутся, каждый в свою сторону, и забудут о существовании друг друга, как о давно просмотренном фильме, прочитанной книге и пережитом сто лет назад красочном сне. И второго случая, как этому, едва ли суждено повториться. Где это видано, чтобы молния попадала дважды в одно и то же место? И её вообще не должны волновать подобные вопросы. Как и то, куда именно направлялся этот брюнет на этом поезде. Главное, чтобы не до Леонбурга.

Да если и до Леонбурга, что с того?

А с того, что до него ехать ещё чёрт знает сколько часов, и кто знает, что за это время вообще успеет произойти.

Если и произойдёт, то где гарантия, что она не последует примеру того же Пола Гилмора и не сбежит отсюда на всех парусах и не оглядываясь?

Слава богу, внимание хоть на несколько секунд, но всё же переключилось на происходящее за окном. Экспресс ощутимо замедлял скорость, намереваясь сделать очередную остановку в очередном пункте В (а может и С).

– Разве вас это так сильно беспокоит? – она так и не посмотрела в его сторону, делая вид, что её куда больше интересует архитектурный комплекс приближающейся станции неизвестного ей населённого пункта. – Или вам просто хочется скоротать время за пространной беседой?

Надо сказать, последнее решение далось ей нелегко – вновь перевести взгляд на лицо не в меру «назойливого» попутчика. Неужели боялась, что недавнее разочарование рассыплется в пепел о его зачаровывающую и безмерно затягивающую глубину сапфировой бездны?

– Да уж не знаю, что теперь и сказать. – о, нет, он вовсе не впивался мёртвой хваткой в её взгляд собственным и не делал ничего такого, чтобы как-то удержать в желаемом для него положении. Ему ничего и не нужно было делать для этого, только смотреть (или любоваться) и только плести своим звучным голосом и идеально подобранными словами кружевную паутину своих смертельно опасных сетей. – Хотя было бы не честным по отношению именно к вам не признаться в своих личных взглядах и навязчивых вопросах, касательного нашего знакомства. Безусловно, я всё прекрасно понимаю, кто я такой, чтобы лезть в чужую жизнь ещё и со своими тараканами. Но в чём моя вина, если вы настолько сильно меня заинтриговали? И, да, мне крайне неприятна мысль, что я чем-то вас задел, оскорбил, вынудив пережить не самые приятные моменты в начале вашей поездки.

– Ой, да ладно! – можно подумать, она такая наивная и доверчивая, взяла и поверила всем-всем его чистосердечным откровениям. – Ничего во мне такого загадочного нет, а вам попросту не даёт покоя тот факт, что мы остались одни, и мы действительно начали наше знакомство не с той ноты. Неужели так трудно признаться хотя бы в этом?

– Ну, данная сторона ситуации настолько банальна, что её и озвучивать не имело смысла. А вот на счёт остального… – и снова показательно не сдерживает улыбки, даже с её помощью умудряясь скрывать свои истинные чувства, а возможно и намеренья. И опять сладкое онемение в районе диафрагмы разливается щемящим покалыванием не только в живот, но и по суставам – в ладошки и в коленки.

И при этом сама не понимаешь, хочется ли тебе чувствовать эти наркотические дозы то ли пьянящего страха, то ли эмоциональной эйфории или же наоборот, бежать от них, как от того же Дьявола от греха подальше. Вначале флирт, а потом что? Ну не станет же мужчина с подобной внешностью и с явно зашкаливающим самомнением от одной лишь скуки заводить беседу с неопытной провинциалкой? У неё итак сложилось впечатление, что он видит её насквозь (хоть может и говорить о совершенно другом) и ему ничего не стоит использовать всё это против неё же самой. Да мало, на что он вообще способен! Что с ней-то будет, начни он стелить совсем уж мягко? Её и без того ведёт от одной лишь его улыбки и через чур осязаемого взгляда? Не помогает даже постоянное напоминание об обручальном кольце.