Мужчина слегка склонил голову на бок, как от усилившегося на неё давления невидимой тяжести то ли грузных мыслей, то ли обычного желания наблюдать за своей раздухарившейся собеседницей с более удобной для себя позиции. Даже густая щетина короткой бороды не сумела скрыть заходивших на его скулах желваков. Но ни во взгляде, ни в сомкнутых губах не чувствовалось и капли сдержанного напряжения. Отнюдь. Скорее старался не заулыбаться во все тридцать два и не спугнуть очередным хищным оскалом через чур осмелевшую добычу.

Зато Дэниз улыбалась явно надменной ухмылочкой непобедимой воительницы. Впервые её так сильно окрыляло ощущением возвышающего превосходства над кем-то… Над тем, кого действительно до необъяснимого безумия хотелось задеть за живое.

– Я так понимаю, ты бросаешь мне вызов?

Она точно спятит, если будет и дальше продолжать эту далеко не безопасную для себя игру. Во-первых, ничем подобным Дэниз раньше не помышляла и ни с кем другим не занималась. Во-вторых, это была точно не она, поскольку в дополнение к окрыляющему вдохновению её крыло усиленным волнением подкожного страха, ускорившим ритм сердечного пульса до сбивчивых ударов нежелательной тахикардии. Про дыхание можно и не говорить. Странно, что голос не срывался и не дрожал при его учащённым колебании.

Но всё это банально меркло на фоне совершенно иных оглушающих чувств. Ведь ещё никогда и ничего подобного она не испытывала в разговоре с абсолютно незнакомым ей человеком.

– Я возвращаю вам сдачу!

– А когда это я начинал новый раунд игры? Что-то я не припоминаю твоей подачи эстафеты в мои руки. – пусть и мягкое, но определённо неожиданное движение грациозного хищника из глубины кресла в сторону Дэниз и… девушка едва не дёрнулась собственным телом неосознанным рефлексом самозащиты. А всего-то поддался корпусом вперёд, чтобы облокотиться изгибом правой руки о приоконный столик. – Вопрос совсем в другом. – и конечно же держится мёртвой хваткой за её глаза своим прошивающим насквозь взглядом. – Насколько ТЫ готова к более высоким ставкам? Способна ли сыграть по-крупному, поставив на кон всё, что имеешь? Я не приверженец полумер и того самого пустозвонства, о котором ты так надменно упомянула. Я привык выигрывать и, естественно забирать всё.

И что это, спрашивается, такое было? Обострение? Окончательный срыв тормозов?

Она бы точно решила, что он спятил, если бы не его осмысленный взгляд с надменной ухмылкой неоспоримого хозяина положения. Но зато она знала со стопроцентной уверенностью, что таки сумела его поддеть и зацепить за живое. Если и не глубоко, до достаточно болезненно, чтобы вызвать в нём ещё больший интерес с тем же неподдельным азартом.

Правда, саму Дэниз совершенно не тянуло ни то что во что-то там играть, а именно продолжать это бессмысленное переливание из пустого в порожнее. Он мог говорить что угодно, намекая чёрт знает на что и о чём, но всё это останется за чертой их обоюдных фантазий, которые в любом случае будут отличаться друг от друга шокирующей разницей. Да и у неё по любому всей смелости не хватит с той же наглостью. Хотя… кто может знать наверняка, чего она на самом деле хотела или не хотела? Или всё-таки хотела?..

Лёгкий толчок окружающего пространства купе на несколько секунд вернул сознание девушки во внешнюю реальность. Взгляд удивлённо метнулся к окну, за которым тут же сдвинулась с места статичная картинка железнодорожной станции первой после Кентвуда остановки.

Это как же надо было так увлечься то ли разговором, то ли собеседником (а то и тем и другим вместе взятым), чтобы не заметить, когда и насколько долго остановился экспресс? Да и в этот раз она не предала никакого значения, казалось бы, шокирующему факту произошедшего, вернувшись к глазам единственного в эти минуты источника её запредельного интереса. Правда, длилось это тоже недолго…

Двери купе (раздражающим скрежетом по обострённому слуху и оголённым нервам) неожиданно отъехали в сторону.

Вслед за нервно-мышечным раздражением последовала отрезвляющая волна болезненного разочарования. Ещё совсем недавно, можно сказать, буквально только что и вот-вот, тебя затягивало в круговорот такой эмоционально мощной и сверх опьяняющей фантасмагорией ирреальных ощущений… и на тебе. Как ледяной водой из ушата окатили.

– Глазам не верю! Кажется, нашли-таки свободное купе! – следующий «удар» из отрезвляющего внешнего мира прошёлся по слуху грудным голосом женского контральто с далеко неприятным выговором провинциального мещанства.

Практически весь проём открытых настежь дверей загородила пугающе широкая и не менее высокая дама далеко не юных лет.

– Мэттью, ты можешь идти чуток быстрее? Маме же тяжело тащить такую тяжесть одной. Проходи в купе и занимай место.

И только затем взгляд заметил второе зашевелившееся существо, застывшее на пороге нерешительной фигуркой всего на пару мгновений. Невысокого худощавого мальчика лет десяти-одиннадцати, с неподдельным интересом и детской непосредственностью переводящего свои огромные тёмно-карие, почти чёрные цыганские глазёнки то с одного сидящего в купе пассажира, то на другого.

– Мэтти, ты меня слышишь? Поживее, давай!

Может Дэниз ошиблась? Может это вовсе не ирреальный провал в недавнее забвение по общепринятым законам природы являлся чем-то инородным и неестественным, а именно окружающая явь ломилась в её резко ослабевший мирок медвежьей поступью человекообразного чудовища. И ведь-таки да. Эта женщина-исполин буквально ввалилась в их купе вслед за щупленьким мальчонкой не только своим необъятным, пугающе бесформенным телом, но и умудрилась втащить с собой не менее неподъёмные, чем она, чемоданы. Поставив на время непосильную для обычных смертных ношу на пол (или попросту перегородив пятачок узкого прохода между креслами практически от самих дверей и до приоконного столика), она чуть ли не со скрипом в костях и суставах выпрямилась, но только для того, чтобы немного отдышаться и осмотреться, так сказать, на местности.

Бежево-жёлтое демисезонное пальто из хрустящей плащёвки уж больно плотно облегало необхватные формы её во истину големского тела, повторяя исключительно каждую беконовую складочку, впадинку и выпуклость. Казалось, она заполнила собой не меньше половины окружающего пространства. Забавная чёрная шляпка таблетка с коротенькой вуалевой сеточкой прикрывала только верхушку головы и лишь небольшую часть иссиня-чёрных волос тщательно, или, вернее, беспощадно стянутых на затылке в аккуратный пучок. Не хватало ещё какой-нибудь массивной броши под подбородком-зобом или крупной бородавки на щеке.

Хотя её лицо и представляло очень крупную шарообразную форму, хищность и острота отдельных черт, особенно носа и недобрых чёрных глаз под густыми угольными бровями, выделялись на общем фоне не менее контрастно, чем всё её тело в интерьере малогабаритного купе.

– Садись, давай уже, рядом с тётей. Хватит ловить ворон. А то ещё кто-нибудь сейчас сюда зайдёт… – последние слова этой дамочки прозвучали вообще как-то ни к месту. Можно подумать, кто-то очень ловкий и не в меру гуттаперчевый сумеет проскользнуть мимо неё и занять лучшие места, а то все четыре сразу.