Значит, его заказчиком был Богомолов, крупная в масштабах города фигура, человек, ворочающий огромными деньгами из городского бюджета. Скорее всего, судя по характеру содержимого пластиковой папочки, из-за денег и заварилась вся эта каша. Из-за очень больших денег…

Кстати, о деньгах!

Маркиз открыл кожаный портфель, который передал ему сегодня Богомолов. Интересно, если он знал, что через несколько минут Леня взорвется в своей машине — почему он не задумываясь отдал такие деньги? Или иначе — почему он не попытался вытащить портфель из взорванной машины? Боялся, или здесь что-то другое?

Леня распечатал одну из плотных пачек зеленоватых купюр, внимательно осмотрел бумажку с портретом Бенджамина Франклина. С виду она была вполне приличной, и шуршала, как добропорядочная, но все та же Ленина интуиция шептала ему, что с бумажкой что-то не то.

Он достал из ящика стола лупу, поднес к купюре. Микротекст вокруг портрета президента присутствовал.

Оставалось проверить купюру при ультрафиолетовом освещении. Маркиз не был бы Маркизом, если бы дома у него не имелось детектора банкнот. Леня вытащил его из стола, включил в сеть и вложил в него купюру.

Лиловое свечение в районе водяного знака поставило все на свои места. Как Леня и подозревал, доллары были фальшивые.

Сергей Никитич Богомолов не зря занимал пост председателя комитета по финансам. Он не бросал денег на ветер. Зачем отдавать настоящие доллары человеку, которому осталось жить несколько минут? Вполне обойдется фальшивыми!

— Ах ты, сволочь! — произнес Маркиз вполголоса.

Его почему-то особенно разозлили эти фальшивые доллары. Даже больше, чем взорванная машина, в которой он должен был находиться. Мелкие оскорбительные штрихи бывают более важными, чем основные детали картины.

— Ну ничего! — Леня злорадно улыбнулся. — Мы в какой-то степени квиты! Ты заплатил фальшивыми долларами за фальшивый компромат!

И он покосился на потайной ящик своего стола, в котором лежала дискета в полиэтиленовом конверте и ксерокопии листков из папки Аветисова с длинными рядами цифр.

Игра входила в новую стадию, на которой у Маркиза были кое-какие козыри. Во-первых, он знал, против кого играет. Во-вторых, у него остались бумаги и дискета из папки Аветисова…

Аветисов! Вот кто теперь особенно интересовал Леню.

И еще ему очень нужна была консультация знающего человека.

Маркиз достал свою потрепанную записную книжку и нашел в ней телефон Рудика Штейнмана.

Каких только людей не было в Лениной записной книжке! Так же, как и роман Пушкина «Евгений Онегин», эту книжку смело можно было назвать энциклопедией русской жизни. В ней были записаны все люди, которые так или иначе могли пригодиться в трудной и опасной работе, которой Маркиз отдавал все свободное и несвободное время. Здесь были автомеханики и стоматологи, ювелиры и адвокаты, букинисты и граверы. Правда, в отличие от «Евгения Онегина», написанного прекрасным русским языком и доступного (до какой-то степени) каждому школьнику восьмого класса, записи в книжке Маркиза были зашифрованы, чтобы эта «энциклопедия» не стала опасным оружием, случайно попав в руки врага.

В частности, Рудик Штейнман был в этой книжке записан как Роза Ш., студентка Финансово-экономического института.

В действительности Рудик никогда не учился в знаменитом Финэке, он вылетел с третьего курса Политехнического института, но при желании мог бы читать в Финансово-экономическом лекции по целому ряду дисциплин, и на его лекциях яблоку было бы негде упасть.

Рудик был прирожденным финансистом. Финансовый талант был у него в крови, и именно этот талант послужил в свое время причиной его отчисления из института. Рудик фарцевал, причем фарцевал по-крупному. Он не удовлетворялся покупкой двух пар джинсов у гражданина Финляндии и последующей перепродажей их своим однокурсникам — он приобретал и перепродавал целые партии товара и пытался выйти на подпольный рынок валюты. Правда, на этот рынок молодого многообещающего фарцовщика не выпускали более опытные и матерые конкуренты. Эти-то конкуренты и сдали Рудика при очередной хорошо продуманной операции.

Рудик был осторожен и не попался с товаром, поэтому под суд не угодил, отделавшись отчислением, о чем никогда не жалел. Буквально через пару лет то, за что его чуть не посадили, стало официальным и вполне законным занятием, и Рудик из фарцовщика и спекулянта превратился в бизнесмена. Правда, кроме безусловного финансового таланта, в крови у Рудика был какой-то удивительный авантюризм, из-за чего он не стал преуспевающим банкиром или владельцем крупной компании, а вертелся где-то на периферии бизнеса, все обо всех зная и оказываясь причастным к самым интересным финансовым проектам, но почему-то практически ничего на них не зарабатывая.

К этому-то человеку изредка обращался Маркиз, если ему нужна была какая-то информация финансового характера или о серьезных людях большого бизнеса. Эти частные консультации Леня весьма щедро оплачивал, поэтому Рудик всегда радовался его звонкам.

Вот и теперь Маркиз набрал номер телефона, записанный против имени «Роза Ш.», и, услышав знакомый голос, приветствовал:

— Рудик, волчья сыть, узнаешь?

— Как же, как же! Здравствуй, дорогой, всегда рад тебя слышать!

В голосе Рудика звучала барственная вальяжность и неподдельная радость, вполне понятная, учитывая характер их взаимоотношений.

— Что, мой дорогой, — Рудик сразу взял быка за рога, — как обычно, нужна моя консультация?

— Угадал. Давай встретимся через час-два…

— Не раньше шести, — немедленно поставил Рудик условие, — в «Беременной монахине».

«Беременная монахиня», модный ресторанчик в центре города, в тихом переулке неподалеку от Невского, стал в последнее время популярен среди москвичей, наведывавшихся по делам или для развлечения в Северную столицу. «Для вас, здешних, тут слишком дорого», — высокомерно заявляли московские гости, проходя со своими питерскими знакомыми мимо «Монахини». Поэтому Рудик и назначил встречу с Маркизом в этом ресторане, чтобы соединить за его счет приятное с полезным.

В дверях ресторана Маркиза встретила очаровательная юная монахиня в мини-рясе и проводила к столику, где уже дожидался Рудик, со своей обычной барственной невозмутимостью потягивавший абсент.

— Здравствуй, мой дорогой! Давненько не виделись! — Рудик наклонил голову набок, разглядывая старого знакомого. — Забурел, забурел! Европа накладывает свой отпечаток! А здесь мило, — и Рудик с симпатией покосился на «монахиню», — вот девушка нам сейчас посоветует, что сегодня удалось их повару.

— Рекомендую карпаччо из телятины, — прощебетала «сестра».

— Карпаччо так карпаччо, — согласился Маркиз и сделал заказ, чтобы поскорее отослать официантку.

Как только они остались с Рудиком наедине, Леня наклонился к нему и негромко проговорил: