Санни уселась на диванчик по другую сторону прямо напротив Лазаруса. На нем был один из самых изящных и безупречных костюмов, которые она когда-либо видела. Синий в полоску с отливом приталенный и неширокий в плечах пиджак сидел идеально. Под ним была хлопчатобумажная рубашка, которая светилась, словно атласная. Как только Ричард улыбнулся, краска залила лицо Санни точно так же, как это произошло в галерее при их знакомстве. Метрдотель ловко развернул салфетку и положил ее на колени девушки, после чего вручил меню в кожаном переплете размером с половик. Смущенная Санни с удовольствием уткнулась в меню, чтобы отвлечься и не смотреть на Ричарда.

— Как хорошо, что вы смогли к нам присоединиться, — сказал Ричард.

Какой необычный у него акцент. Он утверждал, будто прилетел из Лондона. Акцент походил на лондонский, но все-таки отличался. Более резкие согласные, чем у англичан. Как это ни странно, но он очень походил на акцент Джейкоба. Возможно ли, чтобы они оба были родом из одного и того же места?

— Никогда не была здесь, хотя много наслышана об этом ресторане. — Санни взглянула на Изабель: — Какое прекрасное ожерелье, Изабель! Недавно купила?

— Нет, это старая вещь. Оно у меня давно, — ответила Изабель, касаясь рукой украшения.

Глаза Ричарда скользнули по груди Изабель, но совсем на короткий миг, чтобы не нарушать приличий.

— Красиво, очень красиво, — заметил он.

Санни не могла понять, то ли он так отзывался об ожерелье, то ли о груди, на которой оно лежало. Тем не менее она ощутила легкий укол ревности. К их столику подошел обслуживающий их официант, пожилой мужчина с темными вьющимися волосами, и предложил заказать напитки. Ричард поинтересовался, откуда он родом, и, узнав, что из Италии, перекинулся с ним несколькими словами на итальянском. Санни выбрала мартини, самый крепкий напиток, который она могла себе позволить. Ричард же заказал на всех бутылку каберне савиньон двадцатилетней выдержки.

Затем официант подал закуски — сыр бри и суп из крабов в низких небольших бокалах. Ричард не дотронулся до закусок, он ждал вина. Когда сомелье подал вино, он спросил Изабель, нравится ли оно ей. Она сделала глоток и с восторгом заметила, что вино восхитительно на вкус.

Санни не обратила внимания на суп из крабов, а сразу принялась за мартини. Затем, чтобы скрыть свою нервозность, принялась забрасывать Ричарда вопросами:

— Откуда вы родом?

Рассеянно потрогав брильянтовую заколку в красном шелковом галстуке, он ответил:

— Я родился в Провиденсе, штат Род-Айленд, но затем очень долго жил в Англии.

— Так вот откуда у вас такой акцент, — воскликнула Санни, еще раз отметив про себя, насколько он схож с акцентом Джейкоба Эддингтона. — Меня разбирает любопытство по поводу вашей коллекции. Вы специализируетесь на эпохе барокко или у вас нет особых предпочтений?

— Мне всегда нравились красивые вещи, — улыбнувшись Изабель, ответил Ричард. В молодости я собирал произведения эпохи Ренессанса. У меня даже есть два Рембрандта, я приобрел эти полотна, когда цены на его полотна еще не взлетели до небес. Они составляют гордость моей коллекции.

— Что вы имели в виду, говоря о молодости? — спросила Изабель, кокетливо махая накладными ресницами. — Вы еще совсем молоды, Ричард.

— Вы льстите мне, леди, — рассмеялся он.

Сердце Санни опять сжалось от ревности, но она тут же молча пристыдила себя.

Трое официантов начали подавать на стол закуски и горячее. Сервировка была изумительна. Вскоре стол оказался весь заставлен искусно приготовленными блюдами. Изабель сразу набросилась на омара с ризотто. Однако Ричард ни до чего не дотронулся, даже паштет из гусиной печенки — фуа-гра оставил его равнодушным. Санни это показалось весьма странным.

— Что-то случилось? Вам не нравится здешняя кухня? Вы не съели ни одного кусочка.

Изабель озабоченно посмотрела на его нетронутую тарелку.

— Может, вам заказать что-нибудь еще? Здесь могут приготовить блюда на любой вкус.

Ричард сделал небольшой глоток, посмаковал вино во рту, как бы показывая, что по крайней мере вино ему понравилось.

— У меня сегодня нет аппетита. Вероятно, сказывается перелет. Нарушились биоритмы. — Он наклонился к Санни. — Но что это мы все обо мне, да обо мне. Давайте лучше поговорим о вас. Изабель сказала, что познакомилась с вами очень давно, когда вы были еще девочками. Четырнадцатилетними девочками, не так ли, дорогая? — Последний вопрос он адресовал Изабель, и та послушно закивала головой.

— Угу, — пробурчала Санни. — Мы познакомились еще в школе.

— ВПН, — вставила Изабель.

— Что означает эта аббревиатура? — поинтересовался Ричард.

— Верные подруги навсегда.

— Понятно. Хорошее название. — Он опять повернулся к Санни: — Вы утверждаете, будто познакомились в школе? А мне думалось, в психиатрическом институте.

От неожиданности ложка выскочила из рук Санни и с плеском упала в тарелку красного тыквенного супа, разбрызгав по сторонам укроп, кусочки бекона и яблок. Она с ошеломленным видом взглянула на Изабель. Это была одна из их самых сокровенных тайн, которую они держали в секрете от всех шестнадцать лет. Как можно открыть ее незнакомому человеку, болтая с ним минут пять в ожидании подруги? И Изабель как ни в чем не бывало улыбнулась на ее вопросительный взгляд.

— Как ты могла рассказать ему об этом? — шепнула Санни, возмущению ее не было предела.

— О чем? — Изабель невозмутимо отпила вино. Санни растерялась — какую игру ведет Изабель?

— О том, что мы вместе лежали в Эшвуде.

Изабель смутилась:

— Я не говорила ему об этом.

Повернувшись к Ричарду, она спросила:

— Я ведь вам ничего такого не рассказывала, не правда ли?

— А как еще я мог бы об этом узнать? — Он небрежно махнул рукой. — Прошу меня извинить. Я не знал, что это столь деликатная тема. Давайте поговорим о чем-нибудь ином. — Ричард наклонился к Санни. — Я уже имел удовольствие познакомиться с Деннисом Лафоржем. А теперь я сгораю от желания встретиться с вашими родителями, Санни. Должно быть, они необыкновенные люди, если смогли подарить миру такое очаровательное создание, как вы.

Для большинства людей это банальный вопрос, порой наводящий скуку. Но для Санни не было более мучительного вопроса, чем этот.

— Лафоржи самые близкие мне люди, ближе, чем родители.

— Неужели вы не знаете, кто ваши настоящие родители? — не унимался Ричард.

— Моя мать умерла, когда мне было восемь лет. Отца я совсем не знаю.

Ричард сочувственно вздохнул:

— Мои соболезнования. Я немного заболтался и забылся. Иногда мне кажется, чего бы я ни коснулся в разговоре, так сразу возникает образ подстерегающей нас вездесущей смерти. — Ричард печально улыбнулся и перевел глаза на Изабель. — Вы, моя дорогая, тоже потеряли мать, причем совсем недавно. — Он поднял бокал вверх. — У меня есть тост. За всех, кого мы любили и потеряли, и за тех, кого опять обрели.