Деловито распахнув на оруженосце куртку, она движениемспецназовца выдернула из подмышечной кобуры бутерброд с сыром, завернутый впленку. Посмотрела на него и крупно куснула, отпечатав на сыре полную картуверхних зубов. К своему оруженосцу валькирия сонного копья относиласьсобственнически, как молодая мамаша к четырехлетнему бутузу. Если бы тот вдругзаявил, что у него есть собственный карман, куда она не имеет права залезать,она не поняла бы юмора.

– Понимаешь, Багров, какая штука! Я-то, может, ишатаюсь. Толстая, ленивая… И цена таким, как я, три дюжины за пятак. Новсе-таки служу-то каждый день и комиссионеров грохаю каждый день, еслиподвернутся, – сказала она без обиды.

– И чего?

– И ничего. Ключевое слово тут не горячность, апостоянство. С новым знакомым, которого через неделю и близко не будет,церемонимся, трясемся, чтобы его не обидеть, а на родственников и старых друзейорем. А почему? Потому что привыкли к ним. А служение-то свету годами идесятилетиями длится. Трудно начальный трепет сохранить. Лучше уж сразузапрограммировать себя на ровное, размеренное и спокойное служение, чем вначалеистерическая страсть, а потом откровенная халтура.

Матвей присел и высвободил парашютную стропу, обвившуюволчице лапу.

– Еще она таскает в зубах сумку. Спит с ней, никому недает. Рычит. Антигону ласт прокусила, когда он пытался ее подвинуть, –сказал он.

Услышав о сумке, Бэтла насторожилась.

– Какая сумка? От ноутбука? – уточнила она.

– Ага.

Валькирия сонного копья просияла.

– Вот видишь! Какой-то прогресс все же есть!

Белая волчица успела умять колбасу и, повернув голову,внимательно разглядывала оруженосца Бэтлы. Чуткий нюх донес ей, что подпиджаком у него много чего вкусного.

– Вот уж кого животные любят! – сказала Бэтла ехидно. –Завидую Алешке каленой белой завистью! Пока до дому дойдет, с десяток собак кнему прицепятся. А он их даже и не приманивает! Только швыряет в них ветчиной икусками сыра, чтобы отвалили.

Так Багров впервые узнал, что оруженосца Бэтлы зовут Алексей.

– Белой зависти и свежей дохлятины не бывает. Это я какпрофи говорю, – сказал Матвей.

– Как профи по зависти или по дохлятине? – коварноуточнила Бэтла.

Багров не стал разграничивать.

– По тому и другому, – авторитетно заверил он.

Видя, что волчица застоялась и тянет его, Матвей перешел набег. Ходить спокойно, когда у тебя на поводке волчица, не получается. Иркабежала через подлесок, незаметно, но упорно убыстряясь. В столбахпробивавшегося сверху солнца плясали широкие листья молодых кленов. В толпу береззабредали желтоватые, с рыжиной, сосны и корявые дубы, похожие на сыроватыхстарцев.

Всякий раз, покорно догоняя волчицу, Матвей думал, что тутдействует универсальный закон любви: уступай и будешь мудр. В любви кто-товсегда должен пойти навстречу. Иначе даже на бытовом уровне будет тупик. Одинскажет: «Я – направо!» и пойдет направо. Другой скажет: «Всего хорошего! А япрямо!» и пойдет прямо. Чтобы остаться и продолжать прогулку вместе, кто-тодолжен прищемить дверью свое «я». В идеале, конечно, уступают по очереди, ноэтот идеал на практике нереализуем. Обычно уступает самый умный иливеликодушный, что, в принципе, одно и то же.

Всякий раз, увидев сломанное или накрененное дерево, Иркаизменяла направление и специально тянула туда, чтобы проскользнуть под стволом,поставив поводыря в дурацкое положение. Пролезать – не пролезешь: щель узкая.Сверху ветви мешают, да и поводок нужно перебросить, не то запутается. Хитрыйзверь, разумеется, ждет этой минуты и непременно дернет, чтобы вырваться идолго дразнить Багрова, мелькая в кустарнике.

Все же Матвей привык к проделкам волчицы и со всемипрепятствиями ухитрялся бежать быстрее, чем Бэтла и ее спутник. Пыхтящаявалькирия и оруженосец едва за ними поспевали. Лица краснели созревшимпомидором и просились в салат.

– Притормози ее! – взмолилась наконец Бэтла.

Матвей потянул за стропу. Волчица неохотно остановилась ивопросительно оглянулась, точно спрашивала: ну что еще? Кого ждем?

– Как-то неважно ты бегаешь для хорошего бойца, –заметил Матвей.

– Свет ни за кем не бегает! Пускай за нами всебегают! – вытирая пот, назидательно сказала Бэтла.

Оруженосец услужливо сунул ей сок с трубочкой, сам же сталпить квас, обнаружившийся в его обширном продуктовом патронташе. Мужчина он былдюжий. Бутылку в полтора литра вытянул взасос, не отрывая от губ и не давая ейзатянуть воздуха. Бутылка пластиково похрюкивала, пищала и сжималась на глазах.

– Тухло, что с Иркой все так. Бывают паршивыесостояния, когда и для души плохо, и для работы. Ее копье пригодилось бы нам вближайшее время. Даже не столько копье, сколько прочие таланты одиночки, –сказала Бэтла.

Матвей насторожился, перестав наблюдать за тем, чтопроисходит с бутылкой. Примерно в то же время оруженосец оставил бутылку впокое, и она, с треском расправившись, набрала воздух.

– Что-то случилось?

– Да. У света похищена свирель Пана. Серьезноенаступательное оружие. Бонусы против драконов. Это если играть с одного конца.Если же с другого, то возможность серийных сглазов минометнымибоеприпасами, – ответила Бэтла.

– Что, серьезно?

Оруженосец неосторожно хихикнул, чем выдал хозяйку.

– Шутка! Хотя не совсем. Все наши на вокзале, –заметила Бэтла.

– На каком вокзале? – не понял Багров.

– Ясно на каком. На Казанском. Стоят в суточную кассу.Обилечиваются.

– Зачем?

Бэтла замялась.

– Не уверена, что могу тебе сказать. Это секрет Фулоны.Хотя, раз его знают Гелата и Ильга, скоро он станет секретом общегопользования… Так что потерпи чуток.

Матвей кивнул.

– Ну хорошо. А куда билеты, сказать можешь?

В этом Бэтла секрета не видела.

– До Мухтолова.

– Э-э? А что в этом Мухтолове?

– Там река Сережа, – загадочно ответила Бэтла.

Багров, никогда не слышавший ни о Мухтолове, ни о реке счеловеческим именем, недоверчиво скривился.

– У реки не может быть такого названия!

Бэтла моментально сунула ему красную ладонь.