— Не переваливайте с больной головы на здоровую. — Варя уже успела взять себя в руки. — Я, между прочим, шучу. А вы всерьез. На самом деле отличные фотки, Баск. Пусть будут в газете. А с новогодней тематикой предлагаю забацать снимок Муму.

— Почему именно мой? — Герасима застало врасплох её предложение.

— Мумушечка, — с мстительным видом отозвалась Варя. — Дорогое ты наше, Каменное. А где твое чувство юмора? Тоже все без остатка людям отдал?

— Мое на месте. — Герасиму некуда было деваться.

— Тогда в чем дело? — продолжала Варя. — Ты замечательно бы смонтировался с костюмом Деда Мороза.

— Я-а? — У Герасима вытянулось лицо.

Остальные, едва представив себе тощего длинного Муму в костюме Деда Мороза, зашлись от хохота.

— Между прочим, великолепная мысль, — сквозь смех проговорил Иван. — И снимок классный получится, и никаких трудностей в организации. Ты, Герка, как-никак свой.

— Я-то свой, — буркнул Герасим, — а у вас фантазия плохо работает. Я, например, гораздо лучше придумал. Черт с вами. Я буду Дедом Морозом и якобы появлюсь из камина Баска. Но только вы будете сидеть вокруг и с глупыми рожами изображать радость.

— Вот это Муму! — воскликнула Марго. — Слушайте, я считаю, что сюжет найден.

Остальные кивнули. Замысел Герасима всем пришелся по душе.

— Кстати, о камине. Что там, Сенька, с твоим «Цвайсом»? — вдруг вспомнил Луна.

— Ой, да я как раз хотел вам сказать, — резко помрачнел Баск. — С «Цвайсом» снова какие-то странности.

— Неужели самостоятельно пошел? — удивился Иван.

— В общем-то можно даже сказать, что пошел, — ответил Баск. — Только не механизм, а он сам.

— Че-его? — уставились на него ребята.

— Что слышали, — с сумрачным видом продолжал Сеня. — Я, как обедать домой приперся, сразу к «Цвайсу». Думаю: «Чем черт не шутит. Вдруг пошли?» Нет, вижу, стрелки стоят на том же самом месте. И внутри ничего не тикает. И тут я заметил, что «Цвайс» передвинулся.

— Нашел чем удивить, — с разочарованным видом отмахнулся Муму. — Мы же его сами двигали, когда мышиную дырку пытались найти.

— Это я помню, — ничуть не успокоился Сеня. — Но я специально потом проследил, чтобы «Цвайса» вернули ровно на то же место. Боялся, как бы предок потом не просек.

— Никто никогда точно не может определить место, где стояла вещь до того, как её двигали. — Каменное Муму явно приготовился к длительной полемике.

— Ты, может, не знаешь, а я знаю, — отрезал Сеня. — «Цвайс» стоит на ковре, и ворс от ножек примялся. Вот ровно на это место мы с вами тогда часы и воткнули. А сегодня я смотрю — «Цвайс» сдвинулся. Как минимум сантиметров на пять.

— Не пойму, Баск, отчего ты так волнуешься? — пожала плечами Варвара. — Наверное, мучительница убирала квартиру, пока ты был в школе, вот «Цвайса» чуть-чуть и подвинула.

— Подвинула! — покрутил пальцем возле виска Баск. — Разве ты не понимаешь? Этот «Цвайс» жутко тяжелый. Мы тогда все вместе едва с ним справились.

— Верно, — кивнул Луна. — Домомучительнице в одиночку «Цвайса» не сдвинуть.

— Погодите, — вмешалась Марго. — Но тогда выходит, «Цвайс» действительно сам ходить научился?

— Верней, учится, — усмехнулась Варя. — Сегодня на несколько сантиметров, а завтра, глядишь, по всей квартире начнет разгуливать.

— Тебе хорошо смеяться, — не разделил её веселья Баск. — А я как позавчерашнюю ночь вспомню, так в дрожь бросает. Да ещё это… белое, которое из часов вышло.

— Ты раньше не говорил, что оно именно из часов вышло, — немедленно принялся спорить Герасим.

— Ну ни фига себе! — проорал Баск. — Я вам об этом вчера все уши прожужжал.

И тут позвонили в дверь.

— Наташка, — выдохнула Марго.

— И, как всегда, не вовремя, — подхватила Варя.

— Да уж, — отозвались остальные.

Всем было ясно: разговор о таинственном «Цвайсе» придется отложить до ухода Дятловой.

Марго вышла в коридор, чтобы открыть, но её опередила бабушка Ариадна Оттобальдовна. А бабушку, в свою очередь, опередил огромный попугай Королевых по кличке Птичка Божья. Едва Ариадна Оттобальдовна отворила дверь своей комнаты, как Птичка Божья стремглав вырвался на свободу.

— Бабушка! — воскликнула Марго. — Ну зачем ты выпустила его? Ты же знаешь: у меня сегодня много народу. И неизвестно, как Птичка на незнакомых людей среагирует.

— Спокойно, Маргоша, — улыбнулась Ариадна Оттобальдовна. — Если Птичке кто-нибудь не понравится, я его заберу к себе. А так пускай погуляет на свободе.

— Свободу нар-роду! — Нетерпеливо переминаясь возле входной двери, просипел попугай.

Птичка Божья был говорящим попугаем. Он обладал огромным запасом слов, который неустанно пополнял, смотря вместе с бабушкой Марго самые разнообразные передачи по телевизору. Богатым своим лексиконом Птичка Божья, как правило, пользовался крайне удачно и к месту. Из чего Ариадна Оттобальдовна делала вывод, что её любимец все понимает. Впрочем, и остальные члены семьи Королевых были с нею согласны. Да и Команда отчаянных — тоже. Не исключая Каменного Муму, у которого с попугаем Марго сложились очень напряженные отношения. По мнению Ариадны Оттобальдовны, верящей в переселение душ, Герасим в прошлой жизни был попугаем и у них с Птичкой Божьей произошел какой-то конфликт. Затем попугай Герасим погиб во цвете лет, а Птичка Божья продолжал здравствовать. И вот, узнав заклятого врага в человеческом воплощении, не мог простить ему старых обид.

Вполне вероятно, причина крылась в чем-то другом. Однако факт остался фактом: с момента появления в доме Королевых попугай воспылал стойкой и неистребимой ненавистью к Каменному Муму, хотя к другим членам Команды отчаянных относился вполне лояльно и даже дружески.

Марго отворила дверь Наташке. Попугай, вывернув голову, покосился на Дятлову одним глазом, затем начал расхаживать вокруг и при этом озадаченно приговаривал:

— Стр-ранно, стр-ранно.

— Ой, какой! — воскликнула Дятлова. — Это, Марго, и есть ваша Птичка Божья?

— Птичка Божья — хор-рошая птичка! — гордо выпятил грудь попугай.

Наташка потянулась к нему, однако попугай угрожающе щелкнул в воздухе клювом. Девочка отпрянула.

— Р-руки пр-рочь от тр-рудового нар-рода! — грозно прорычал попугай.

Герасим, который тоже стоял в коридоре, с довольным видом хихикнул. Впервые попугай ополчился не на него, а на кого-то другого. И Каменное Муму это радовало.

— Ой! — взвизгнула Дятлова. — Он что же, кусается?

— Ты, главное, не трогай его, — посоветовала Маргарита. — Тогда и он тебе ничего не сделает.

— Воор-ружен и очень опас-сен, — вновь гордо выпятил грудь попугай и, залихватски свистнув, великолепно изобразил рев автомобильной погони из какого-то боевика.