У племянницы, кстати, и так беда, потолок обвалился. Развеона нам не родная?

— Племянница — да, но…

— А может ли эта племянница начальнице своей отказать? Тыхочешь, чтобы она лишилась работы?

— Начальница — да, но…

— А начальница может отказать своей лучшей соседке? Они наБольшой Конюшенной прожили всю жизнь дверь в дверь. И что ей теперь,спокойненько наблюдать, как гибнет младенец, мальчик, которого она нянчила наруках? И Миша Романов, я уверена, этого мальчика знает. Мальчик нам не чужой…

— Все! Ты меня умотала! — взвыла Далила.

Тетушка невозмутимо осведомилась:

— Прости, не расслышала, что я тебя?

— Убедила. Действительно, он нам родной человек, этотмальчик. Пусть приходит. Клянусь! Все сделаю для него!

Мара умильно поинтересовалась:

— Тогда, может, я дам ему номер сотового?

— Моего? — изумилась Далила.

— Разумеется, у меня же нет сотового.

— Конечно, конечно, дай.

— Возможно, придется ему оказать скорую помощь, — пояснилатетушка Мара.

Тут уж Далила взбесилась:

— Что? Я буду консультировать человека с депрессией посотовому телефону? Ты хочешь меня разорить? Впрочем, что это я? Человек-то родной.И не аргумент, что ты сама боишься лишний раз позвонить единственной племянницена мобильный. Кто ты такая? Ты всего лишь какая-то тетушка, а он целый сынсоседки начальницы невестки тещи…

Далила сделала паузу и, осознав бесполезность затеи, отказаласьперечислять.

— Тьфу! — сплюнула она зло. — Я запуталась. Разумеется, дай.Обязательно дай ему номер.

Старушка обиженно произнесла:

— Пожалуй, я лучше не буду давать.

— Я должна тебя уговаривать? — поразилась Далила. — Что ж,изволь, я тебя уговариваю. Милая моя, я тебя очень прошу, дай, пожалуйста,мальчику мой телефонный номер. Пусть и днем, и ночью звонит, не стесняясь. Ябуду ему всегда и во всем помогать. Я берусь за него основательно.

— Слава богу, раз ты взялась, значит, мальчик спасен, —облегченно вздохнула тетушка Мара, великодушно прощая племянницу за фиглярство.

Пока Далила, жадно хватая воздух, поражалась тактике иупорству старушки, та просветленно произнесла:

— Пойду порадую Лелечку. Прощай, моя милая.

«Проблемы множатся, а я одна. Хоть бери и клонируй себя», —подумала Далила, распростившись с тетушкой Марой.

Она даже не подозревала, как шустро множатся ее проблемы.День стремительно приближался к концу, а Далилу еще ожидала тьма впечатлений.

Взглянув на часы, она удивилась, что Евгений запаздывает.

«Коли так, — зевая, решила она, — можно пока вздремнуть. Разуж я всем сильно понадобилась, постараюсь быть в форме. А если Женька незагулял и все же придет, то разбудит: дверь я оставлю открытой, раз обещала».

Далила протопала в прихожую, открыла замок и отправилась вспальню. Лишь увидев кровать, она поняла, как устала, и, не снимая дорогущегопокрывала, рухнула на модный матрас Галины — подруга на все, что связано ссексом, денег не жалела.

Вечер был поздний, но для Далилы время, в общем-то, детское— по выходным она привыкла ложиться за полночь. Однако в этот субботний деньона так себя «уработала», что, едва коснувшись подушки, немедленно провалиласьв сон.

Сон был приятный. Почему-то приснился Матвей — бывший муж,норовящий затесаться в любовники [3].

Почему он приснился?

Может, потому, что в последнее время Матвей проходу ей недает: поджидает у офиса, часто звонит, настойчиво ищет встречи с Далилой.

Она ускользает, не идет на контакт, понимая его неуместность— слишком много между ними проблем. Их прошлую (хоть и длинную) жизнь удачнойназвать нельзя. Их сын Димка в родителях не слишком нуждается. Он вырос, того игляди, женится сам.

Ирина (вторая жена Матвея) родила прелестную дочь:

Матвей теперь счастливый отец.

Или не очень счастливый?

Или не очень отец?

Или счастливый отец, а супруг разнесчастный…

Видимо, в их молодой семье завелись неприятности. Чем жепоможет Матвею Далила?

Развлекать бывшего мужа, мягко говоря, оскорбительно.Неинтересно. И глупо.

Чего же он хочет? Мосты сожжены, побиты горшки, растоптанычувства, разнесены в прах иллюзии…

Впрочем, все это в жизни, а во сне Далила была в их общемдалеком прошлом. Она обнимала бывшего мужа, а Матвей увлеченно о чем-торассказывал. Далила не слышала — в небе шумел самолет. Они стояли на заросшемсочной травой пригорке, над горизонтом висели белые облака, внизу серебристойлентой петляла речушка, по берегам волновался камыш — было очень красиво.

И в душе было так же красиво: сладкий покой с привкусомнеги. Далила прижалась щекой к мощной груди Матвея и тихо запела: «Женскоесчастье — был бы милый рядом…»

Закончить этой «высокой идеей» она не успела — яростнозазвонил мобильный.

Телефон, как уже нам известно, звонил вовсе не яростно, ноДалиле не хотелось покидать свой уютный сон, и от этого робкие призывымобильного показались ей громом среди ясного неба: трубку она схватила сощущением ужаса и горькой утраты. В ухо тотчас ударил хрипловатый, скрипучийбас:

— Самсонова Далила Максимовна?

«Много курит», — механически отметила она и откликнулась:

— Да, это я, а вы кто?

— Я Пендраковский.

— Простите, какой вы? — растерялась Далила, не совсем ещесбросивши сон.

— Пендраковский Валерий Гаврилович, — густо пробасилнезнакомец и пояснил с легким смущением:

— Я к вам от Поповой.

— От Поповой? Простите, а кто это?

— Это сотрудница Валентины Ивановны.

— Валентины Ивановны? Я не знаю такой.

Бас с раздражением пояснил:

— Валентина Ивановна — это соседка.

— Ваша соседка?

— Конечно, моя. Попова ее подчиненная. Она якобырекомендовала мне вас, или вам меня, нет, все же мне вас… Или вам меня?Кажется, я запутался, — зашел в тупик бас.