окон особняка во двор льется свет, подъездная дорожка тоже освещена. Но я приземлилась в стороне, у самой ограды, а потому могу позволить себе ещё некоторое время попрятаться в темноте.

Хотя кого я обманываю? Рядом с семейством Тайлеров не может быть пряток – дом и участок, на котором он стоит, тщательно охраняемы, и без кода доступа, введенного на подлете, и «зеленого света», данного в ответ на него охраной, меня бы здесь не было. А значит, о моем присутствии во дворе знают как минимум трое дежурящих сегодня у нас парней.

Но это говорит мозг, умеющий иногда быть рациональным. Остальной же части меня хочется погрузиться в иллюзию одиночества, и я приказываю мозгу заткнуться. Выключаю в салоне свет и откидываю голову на спинку сидения.

Мне почти хорошо и спокойно. И чего, спрашивается, я так реагирую на ситуацию с Риганом? Запихнуть кого-нибудь по блату в ЛЛА пытаются каждый год, и ничего. Наверное, все просто наложилось друг на друга и добавилось к тому, что экзамены перенесли на осень.

А ещё у меня давно не было мужчины.

Несколько минут всерьез раздумываю, не устроить ли с кем-нибудь «свидание». Исключительно для разрядки. Даже открываю список контактов в своем коммуникаторе. Но потом мне становится тошно от одной этой мысли, тушу экран и снова сижу в тишине и темноте.

Против воли мысли опять возвращаются к Джейсону Ригану. Неловко получилось. Особенно, если это не изощренная игра, и он на самом деле поздно раскрытый талант.

Если завтра Риган сдаст экзамен у Джо и через три дня придет ко мне на практический, нужно будет попытаться сгладить неловкость.

***

Еще с порога слышу голоса – работает телевизор. Звук доносится с кухни, я в холле, а дом у нас довольно большой, но мне хватает и доли секунды, чтобы узнать фильм.

Кажется, сколько бы лет ни прошло, всегда буду реагировать одинаково.

Сначала мелькает мысль сразу подняться на второй этаж и трусливо спрятаться у себя в комнате, но не даю себе поблажку. Сколько можно прятаться, Морган? И, в конце концов, я хочу есть. Сегодня у меня во рту не было и крошки – как раз собиралась позавтракать, когда на кафедру заявился Риган.

Стоит мне появиться в дверях, Гай торопливо выключает телевизор и поворачивается ко мне с виноватой улыбкой. Мальчик совсем не умеет врать.

– Добрый вечер, - здоровается и кивает на стакан молока перед собoй и раскрытую пачку печенья. - Я вoт… Перекусить зашел.

Хочется стукнуть себя по лбу. О чем ты думаешь, Морган, когда твои мальчики едят сухпайки на ужин?

Прохожу к столу, сажусь на соседний стул.

– А Лаки до сих пор нет? - спрашиваю. – Почему не заказали что-нибудь из ресторана?

До окончания экзаменов я вряд ли доберусь до кухни. Зря не подумала, нужно было самой сделать заказ для мальчишек на дом. Знала же, что у Лаки голова не тем забита, а Гай, как всегда, постесняется.

– Дома, – отвечает мальчик на вопрос о брате. – С Ди, - и на его щеках выступает румянец.

С трудом сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться. Можно подумать, Дилайла впервые ночует у Лаки. Пусть лучше она у нас, чем он в общежитии – так безопаснее.

В ответ только вздыхаю.

– Небось тоже без ужина.

Гай пожимает плечами.

– Мы только поздоровались. Они пошли наверх, а я… – и снова краснеет, но на этот раз ещё интенсивнее. Что ж, мы оба знаем, чем он занимался.

Сижу к нему вполоборота, подпираю голову кулаком, поставив локоть на столешницу, и спокойно смотрю в его глаза. Так и подмывает уточнить, от чего он краснеет: от того, что смотрел фильм со множеством весьма откровенных эротических сцен, или от того, что эта картина про меня. Нет, нельзя. Γай не Лаки, с ним нужно быть аккуратнее и мягче.

– Интересно? – вот и все, что я спрашиваю.

Мальчик кусает губы и отводит глаза. Интересно, я же вижу, и чертовски жаль, что не досмотрел. Впрочем, сильно сомневаюсь, что он не видел этот фильм раньше.

А ещё теперь выражение лица Гая ясно дает понять, что дело все же не в эротике.

Встаю на ноги, мягко касаюсь плеча мальчишки.

– Если интересно, смотри дальше, - Γай вскидывает глаза, словно не веря. – Это всего лишь фильм, - добавляю с улыбкой и с чувством выполненного долга покидаю кухню. Αппетит пропал.

Всего лишь фильм. Εрунда. Чей-то вымысел.

Всего лишь фильм…

Так и повторяю эту фразу всю дорогу до комнаты. И после, когда снимаю форму, переодеваюсь в пижаму и усаживаюсь прямо на пол перед телевизором. Εстественно, у меня есть файл, но почему-то рука тянется включить именно ТВ.

Попадаю на момент, когда грудастая актриса в рваной майке и шортах-мини стучит кулаком по лицу блондинку в длинном вечернем платье. Та вырывается и верещит, на заднем плане – героическая музыка. Ну, здравствуй, киношная Миранда Морган.

– Миранда, довольно! – раздается мужской голос за кадром.

А затем прицeл камеры перемещается, и зрители могут видеть главный мужской персонаж этой картины – Александра Тайлера.

Обнимаю подушку, впиваюсь ногтями в ее края. На голове у мужчины идеальная укладка, волосы лежат волосок к волоску, несмотря на то, что по сюжету он только что колошматил вражеского солдата. На нем тоже майка, как и на героине, только не порванная в вырезе, хотя, на мой взгляд, его грудь тоже можно было бы оголить, если уж пошла такая пляска – она у него не менее выдающаяся. Даже не могу представить, сколько часов провел в спортзале актер и сколько гормонов роста употребил для этой роли.

В киношном Александре нет ничего общего с настоящим. Помнится, впервые увидев этого