Ему понадобилось все его умение убеждать и изворотливость, чтобы получить доступ к вахтенным журналам корабля Ее Величества «Вентура», так и не выдав тайну, зачем ему это надо. Часто используя слова «такт», «репутация» и «честь», но не называя никаких имен, Томас наконец оказался в небольшой, залитой солнцем комнате, где смог углубиться в изучение полученных документов.

Запись о самом происшествии была очень краткой: лейтенант Джон Корнуоллис находился на дежурстве в тот момент, когда матрос получил травму, пытаясь зарифить крюйс-бом-брамсель в условиях постоянно ухудшающейся погоды. По его собственному рассказу, Корнуоллис забрался на мачту и помог матросу, находившемуся в полубессознательном состоянии, спуститься на палубу. На последних нескольких ярдах ему в этом помог матрос первого класса Сэмюэль Беквит.

Беквит был человеком неграмотным, но его устный рассказ, который записал кто-то из команды, говорил практически о том же и ни в коей мере не противоречил официальной версии. Запись его слов была короткой и сухой. Она ничего не говорила ни о самих людях, о которых рассказывала, ни о ревущем ветре и море, ни о пляшущей палубе, ни об ужасе человека, застрявшего на мачте, который видит под собой то деревянную палубу, об которую он легко может переломать все свои кости, то морскую бездну, готовую проглотить его всего без остатка. Любой, кто попал бы в этот водоворот, исчез бы навсегда, бесследно, как будто никогда не жил, не смеялся и не любил.

Невозможно было понять, что за люди были участниками происшедшего – трусы или смельчаки, мудрецы или дураки, правдолюбцы или лгуны. Питт знал Корнуоллиса – по крайней мере считал, что знает. В его представлении помощник комиссара полиции был немногословным, болезненно честным человеком, вынужденным работать с политиками, не имея никакого представления об их коварстве.

Но суперинтендант не знал, каким его начальник являлся пятнадцать лет назад, когда был еще молодым лейтенантом, которому приходилось делать выбор между смертельной опасностью, всеобщим восхищением и вероятным повышением по службе. Не мог ли тогда этот во всех отношениях достойный человек совершить единственную в своей жизни ошибку?

Сам Томас в это не верил. Подобная ложь оставила бы более глубокий след в жизни офицера. Если бы Джон получил дивиденды от того, что украл у другого человека награду, полагающуюся за смелый поступок, разве это не наложило бы отпечаток на всю его дальнейшую карьеру? Разве не прожил бы он оставшиеся годы, постоянно оглядываясь через плечо, в страхе, что Беквит может рассказать правду? Разве не стал бы он строить защитные укрепления именно против этой угрозы, зная, что такая возможность всегда существует? И разве это не оставило бы след на всем, что бы он ни делал в своей дальнейшей жизни?

И стал бы он рассказывать об этом Питту?

Или он был настолько наглым, что считал, что сможет использовать подчиненного в своих целях, а сам Томас об этом никогда не догадается?

Однако в этом случае внутренняя сущность человека должна была измениться настолько, что суперинтендант отмел эту возможность как несуществующую.

Но тогда необходимо было понять, верит ли шантажист в то, что написал, или же он просто пользуется тем, что Корнуоллис не может ничего доказать?

Если верить помощнику комиссара, Беквит умер. Но, может быть, у него остались родственники, которым он мог рассказать эту историю, – например, сын или племянник? Допустим, во время рассказа матрос слегка прихвастнул и, сам того не желая, оказался в глазах своих близких настоящим героем…

А может быть, у него осталась дочь? Почему бы и нет? Женщины не хуже мужчин могут вырезать буквы из газеты, а уж что касается угроз, то здесь им и вовсе нет равных.

Питт решил, что, пока он находится в Адмиралтействе, ему надо как можно больше узнать о дальнейшей морской карьере Корнуоллиса и о том, что было известно о Сэмюэле Беквите, особенно о его еще живущих родственниках (если таковые имелись) и о том, где они обитают.

Потребовалось приложить еще немало усилий, прежде чем полицейскому выдали очень сокращенную информацию о годах службы его теперешнего начальника, причем только те факты, которые уже были достоянием общественности и которые любой моряк, служивший под его командованием, легко мог наблюдать собственными глазами.

Через два года после происшествия лейтенант был повышен в звании и поменял корабль. 1878 и 1879 годы он провел в Китайских морях, где был отмечен за участие в бомбардировках острова Борнео при рейдах против пиратов.

Через год после этого Джон получил свой собственный корабль. Плавал он в основном в Карибском море, а также принимал участие в локальных стычках с рабовладельцами, которые все еще действовали в Западной Африке.

В 1889 году шеф ушел в отставку, имея боевые награды и незапятнанную репутацию. Дальше шел список кораблей, на которых служил Корнуоллис, и его военных званий. И больше ничего.

Питт сравнил это с карьерой Беквита, которую рано оборвала смерть в море. Беднягу выбросило за борт ударом бруса, сорвавшегося при урагане. Беквит никогда не был женат, а из родственников у него была только сестра, которая в момент его смерти жила в Бристоле. Ее звали миссис Сара Трегарт. В этом же документе был указан ее адрес.

Но Беквит не умел ни читать, ни писать, а письмо было написано достаточно сложным языком и содержало довольно длинные слова. Значило ли это, что Сара Беквит смогла овладеть тем, что не далось ее брату?

Придется направить неофициальный запрос в полицию Бристоля.

Затем Томас изучил список кораблей, на которых служил Корнуоллис, и выписал с десяток фамилий его сослуживцев, включая капитана «Вентуры» и его первого лейтенанта. После этого он показал свой список клерку, который ему помогал, и попросил дать ему адреса всех тех, кто в настоящее время не находился в море.

Клерк подозрительно посмотрел на полицейского, а затем прочитал список.

– Ну, этот был убит в бою лет десять назад, – сказал он, покусывая губу и показывая на одно из имен. – Этот вышел в отставку и живет в Португалии или где-то еще. Этот уехал в Ливерпуль. А вот этот в Лондоне. А зачем вам нужны все эти люди, суперинтендант? – Служащий еще раз внимательно посмотрел на Питта.

– Информация, – сказал тот с улыбкой. – Мне необходимо знать все подробности происшествия, чтобы избежать осложнений… Даже преступления, которое может произойти, – добавил он для того, чтобы стоящий пред ним мужчина проникся важностью происходящего и не сомневался в праве полиции требовать эту информацию.

– Ах, вот как!.. Ну конечно, сэр. Но мне понадобится время. Вы не могли бы вернуться где-то через час?

Томасу хотелось есть, а еще больше пить. Он с удовольствием выполнил просьбу клерка и, выйдя из здания, купил себе у уличного торговца сэндвич с ветчиной и большую чашку крепкого чая. С удовольствием закусывая, суперинтендант стоял на углу улицы и наблюдал за прохожими. Няни в накрахмаленных передниках толкали перед собой коляски, а дети повзрослее бегали за обручами или скакали на деревянных лошадках. Маленький мальчик играл с волчком и не хотел идти дальше, когда его звали. Маленькие девочки в передниках, отделанных рюшами, копировали взрослых, изящно прогуливаясь с высоко поднятыми головами. С внезапной нежностью Томас подумал о Джемайме и о том, как быстро она выросла. Девочка уже вступала в отрочество и все больше ощущала себя женщиной. А ведь кажется, что всего несколько месяцев назад она пыталась научиться ходить! Хотя с того времени прошли уже годы…