Ермаков поднялся с пола и растерянно проговорил:

– Кто тебя предупредил?

– Я чутко сплю и услышал твои шаги, – отвечал я, заглянув сквозь темноту в глаза его.

– Это вряд ли, – возразил он.

– Ты хотел убить меня? – я недоумённо пожал плечами. – Но это же глупо! Нашли и посадили бы…

– А мне плевать, что ты думаешь! – взревел Ермаков. – Терпеть не могу мажоров таких как ты! Вы приходите на всё готовенькое: деньги, машины, квартиры, бабы липнут в ночных клубах… Почему пока одни с жиру бесятся, не зная, куда деньги девать, другие вкалывают на трёх работах и едва сводят концы с концами?

– Так устроен этот мир, – отвечал я. – А Свет ещё надо заслужить!

– Что за бред ты несёшь? – вскричал он.

– Да ты прав насчёт меня… Как ты сказал – мажор? – я усмехнулся. – А, может быть! Хотя у меня и машины-то нет. Но должен огорчить тебя – насилием в этом мире нельзя добиться справедливости! А, впрочем, если хочешь – убей меня. Один человек – это словно капля в море! Мир обо мне и не вспомнит.

Ермаков немного постоял, а потом скрылся из виду…

Вскоре вышел очередной приказ об увольнении в запас; мы распрощались с нашими стариками, а пришло новое пополнение, и сами стали дедами. Костя воспрянул духом и решил отыграться за свои унижения на молодых. Знакомые слова вошли в его речь: «убежал… роди… упор лёжа принять!»

Я пытался образумить его, но он не прислушался ко мне.

Шла военная реформа, росло денежное довольствие офицеров, контракт всё прочнее входил в жизнь армии. Неуставных отношений, кажется, стало меньше. Но престиж военной службы было нелегко возродить…

Почти незаметно пролетела вторая половина службы. Незадолго до дембеля я в первый раз позвонил домой.

– Андрей, мы будем встречать тебя! – отвечал обрадованный голос отца. – У нас всё хорошо. Миша иногда заходит, спрашивает, как ты служишь… Почему ты до сих пор не звонил?

– Нельзя было, отец, это армия! – отвечал я и покраснел от стыда.

***

В парадной форме я сошёл с поезда. На перроне стояли отец с Аней. Она первой увидела меня и помахала рукой. Отец окинул меня долгим изучающим взглядом:

– Тебя так сразу и не узнать: возмужал, даже немного поправился…

Аня обняла меня по-дружески:

– Привет, защитник Отечества! Мы тебя ждали.

Отец подкатил к железнодорожному вокзалу Оренбурга на новой машине.

– Стало быть, со «старушкой» распрощался! – улыбнулся я. – Что ещё новенького?

– В Москве работа ждет тебя, – задумчиво промолвил отец. – Но об этом после…

Долгий путь остался позади. Неужели я дома?! Мне навстречу выбежала Алёнушка, которая оставалась с няней. Я подхватил её на руки:

– Как выросла-то, сестрёнка! Скоро меня догонишь…

Мы сели за стол. Я с вечера ничего не ел, был страшно голоден и уплетал за обе щёки…

Отец сходил за коньяком, но ещё свежо в памяти было дембельское веселье, и я прикрыл рюмку рукой.

– Сегодня у тебя особенный день, а ты не выпьешь? – удивился он.

– Ничего особенного, – день как день! – я равнодушно пожал плечами. – До праздника ли мне теперь, когда предстоят трудовые будни?! А что за работа в Москве ждёт меня?

– Ты помнишь Бибикова? – спросил отец.

– Нет, а кто это?

– Ну как же! Твой тёзка – Андрей Геннадьевич Бибиков. Часто приходил к нам в гости в городе А.

Я засмеялся:

– Так много воды утекло с тех пор! Нетрудно забыть.

– Мы с ним вместе работали в городской администрации, – продолжал отец, – ещё раньше нас он в Оренбург переехал, а затем какой-то родственник «перетащил» его в Москву. Он дорос до заместителя мэра и предлагает тебе вакансию юриста…

Я задумался:

– Стало быть, мэрия… Это, пожалуй, удача!

– Будем надеяться, что она не оставит тебя и в будущем…

– Не сомневаюсь, – я скривил губы в усмешке. – Спасибо, папа, за твою заботу. В Москве, кроме того, мне надо получить второе образование. Я хочу поступить в МГИМО…

– Что? – отозвался без восторга отец. – Зачем тебе это надо? Хочешь всю жизнь провести в какой-нибудь африканской стране? Дед твой… и тот не доучился на дипломата, бросил…

– Дед? О чём ты?

– Дед твой. Кажется, Александр Михайлович Литвинов. Мать твоя была в девичестве Литвинова…

Тогда я вдруг вспомнил пожилого господина, который приезжал на похороны матери:

– А где он? Что с ним?

– Он жил в Новосибирске… Ни слуху, ни духу уже много лет, с самих похорон! – отец задумался. – Ладно, о твоей учебе мы ещё подумаем. Я тебе, конечно, буду помогать в первое время, пока не встанешь на ноги. Да, чуть не забыл. К тебе приходила девушка… вроде Марина её зовут?

Аня кивнула, улыбаясь при этом.

– Марина. Марина… – проговорил я, пытаясь вспомнить знакомых девушек с этим именем. – А что она приходила-то?

Я обратился к отцу, но ответила Аня:

– Она волновалась за тебя, Андрей, расспрашивала, как идёт твоя служба и когда ты вернёшься… Оставила свой номер телефона и просила, чтобы ты позвонил ей.

– Да, в 53-ей группе была одна Марина… – я улыбнулся, вспомнив, что мне говорил о ней Ваня Абросимов.

«Может, с невестой поедет в Москву?» – подумала с улыбкой на губах Аня.

– Нет, об этом и речи быть не может! – вспылил я. Они вдвоём с недоумением уставились на меня. Я встал из-за стола и набрал номер Марины.

– Алло, – раздался тёплый женский голос в трубке.

– Привет, это Андрей Романов! – сказал я, а сердце ёкнуло от боли.

– Привет, Андрей, с приездом! – обрадовалась девушка.

– Давай, встретимся на Советской, у моста, – предложил я. – Знаешь, где это?

– Да, – отвечала она. – Во сколько?

– Через час я буду ждать тебя там.

Я попросил у отца деньги и купил по дороге букет красных роз.

Осень. Обнажённые деревья. Хмурое небо. В воздухе чувствовалось приближение холодов. Марина стояла подле белокаменной ограды в прелестном голубеньком платьице. Я приветствовал её и протянул цветы:

– Хорошо выглядишь!

Лицо девушки озарилось улыбкой:

– Спасибо. Ты вчера приехал?

– Сегодня, – отвечал я. – Пять тысяч километров от Хабаровска; почти неделю добирался до дома.

– Как служба прошла?

– Да, всё отлично. Хорошие товарищи попались.

– А… дедовщина, о которой столько говорят? – с тревогой спросила она.