Сейчас они метали молнии.

   Теперь он виделся мне зверем. Яростным, распаленным, возбужденным. Зверем, у которого попытались отобрать его законную добычу, когда он уже почти укусил первый желанный кусок. Голодным, очень голодным и злым зверем.

   - Я не хочу! Нет!  – выдохнула, превозмогая первобытный ужас, что прострелил меня от его взгляда. Инстинкт самосохранения просто орал, чтобы я заткнулась, но…

   Но я же не могу так просто сдаться!

   – Разве? – продолжая неотрывно смотреть мне в глаза, он с силой прижал твердую горошину моего клитора.

   Боже. Там меня никто никогда не касался! Даже я сама, когда пробовала пробудить чувственность своего тела. Это взрыв. Вспышки перед глазами, дрожь во всем теле.

   - Да – сама удивляюсь тому, как твердо отвечаю. Даже голос не дрожит, в отличие от меня самой.

   - Ладно, - Влад Северов вдруг отстранился. Так и оставив задранным платье. По трепещущим складочкам будто пронесся ледяной ветерок, заставляя меня сжаться.

   – Я даю тебе выбор.

   Скрестил на груди руки. Голос превратился в лед.

   – Могу отпустить на все четыре стороны. Прямо из этого кабинета. Больше не притронусь. Или ты будешь со мной. Сама, добровольно. Тогда останешься под моей защитой. Если мне, конечно понравится. 

   Съеживаюсь, вспоминая Гордея. Его слова. Его желание меня убить, даже вопреки приказу Северова.

  Он отпустит, сейчас даже не сомневаюсь. Но... Далеко я не уйду.

   Я стала невольным свидетелем того, что они сделали. И, пусть я миллион раз буду кричать, вопить им о том, что не выдам их, что никому ничего не расскажу, да и никто мне не поверит, - это не будет иметь никакого значения!

   Стоит мне выйти за эту дверь, как меня просто уничтожат!

   И что-то мне подсказывает, что даже без участия самого Северова!

   Но даже если он и отдаст приказ меня пропустить, если я доберусь до дома, - где гарантия, что Гордей или другие меня не найдут и не устранят?

   Все логично – никто не станет оставлять свидетелей! Может, тому, другому, я угрожаю намного больше, чем Владу! Про Влада мне точно никто не поверит, а вот про Гордея… Он никому не известен, у него нет такой защиты! Да он первым делом меня убьет!

   И что мне остается?

   Остаться здесь? Спрятаться за этой дверью и стать персональной игрушкой того, о ком мечтают миллионы? Ублажать его, когда ему захочется, оставаясь безмолвной? А дальше? Ведь ему однажды надоест, и он просто вышвырнет меня за порог!

   Всхлипываю. Горло давит спазм от собственной беспомощности, от своего бессилия. Выбор? Разве на самом деле это выбор? Это лишь способ отстрочить собственную смерть!

   Хотя… Главное сейчас выиграть время!

   Кто знает, что может случиться потом?

   Может, и этого Гордея самого убьют такие же бандиты, как и они сами! Или мне удастся сбежать, как-то выскользнуть и спрятаться…

   – Не испытывай мое терпение, девочка, - звучит надо мной стальной голос. В нем нет ни злости, ни раздражения. Просто очередной ледяной приказ, от которого сводит коленки.

   – У меня не так много времени.

   – Я согласна, - выдыхаю, сжимая руки, вонзаясь ногтями в ладонь. – Согласна.

   - Добровольно? – черная бровь снова взлетает вверх.

   – Да – выдыхаю, прожигая его лютой ненавистью во взгляде. Надеюсь, она прошьет его до самой черепной коробки.

   – Раздевайся.

   Его слова звучат холодно, металлом. В нем больше нет жажды, нет страсти, которая была всего несколько минут назад. Просто приказ. Ледяной. Отстраненный.

   Закусив губу, пытаюсь справиться с замком на спине. Мне и в нормальном-то состоянии это удается не так просто, а теперь еще и руки ходуном ходят. Пальцы дрожат так, что я и язычок молнии нащупать не могу. А когда получается, от выскальзывает из трясущихся рук.

   – Блядь, да что ж такое, - бормочет Северов и, подойдя вплотную, резко дергает его вниз, сдирая с меня платье, отшвыривая его куда-то на пол.

   Подхватывает меня под ягодицы, заставляя снова прижаться к его телу.

   Его желание совсем не прошло, как я уже начала бояться. Наоборот, упирается в меня так, как будто готово протаранить, расколоть меня даже вот так. Не погружаясь вовнутрь и даже через его брюки и мое белье.

   Северов швыряет меня на стол, смахивая попутно какие-то бумаги на пол.

   Широко раздвигает ноги. Почти как на шпагат, так, что я непроизвольно выдыхаю стон от ноющих мышц.

   Но он понимает этот звук по-своему.

   Край чувственной губы ползет вниз, искажая его безупречное лицо в насмешливой гримасе.

   – Смысл был разыгрывать из себя несчастную жертву? – практически шипит он, сбрасывая пиджак и бросая его в дальний угол. – Ты же как все остальные. Просто истекаешь от нетерпения.

   Только мотаю головой, но он не обращает на меня внимания.

   – Расстегни, - указывает пальцами на свой ремень.

   Зажмуриваюсь, набирая полный легкие воздуха.

   Бойтесь своих желаний, правильно, так ведь говорят?

   Мечтала расстаться этой ночью с девственностью – вот оно и вышло! Только почему таким ненормальным способом, о, Боже?

   И ведь надо признать, хотя бы самой себе - я никогда, ничего подобного не чувствовала с Юрой!

   Ситуация отвратительна, но почему я чуть не стону, когда он перестает ко мне прикасаться?

   Сама готова льнуть к нему,  снова и снова плавлясь, полыхая и сгорая от каждого прикосновения?

   Дергаясь изнывающим от жара телом, которому вдруг так стали необходимы его руки и губы?

   Он и не прикасался почти, а мои заострившиеся соски прямо до боли хотят вернуть его касания... Вот будто выкручивать всю начинает, как только он отстранился... Сумасшедший какой-то бред! Прямо угар невозможный!

Пальцы дрожат неимоверно.

   Особенно под его взглядом – бешенным теперь, переполенным нетерпением  и чем-то совершенно первобытным. Жадным. Сумасшедшим. Почти безумным.

Блядь, - хрипло рычит он, сбрасывая мои непослушные руки со своего ремня, резко расстегивая его.

   Звук взвизгнувшей молнии, которую дернули вниз нетерпеливые руки, оглушает меня. Даже не успеваю ничего рассмотреть, как Север наваливается надо мной на стол, упираясь по обе стороны огромными руками.

   В кружево трусиков упирается нечто совершенно огромное. Твердое, как металл, сразу же придавившее все мои складочки до боли. Безумно сладкой боли, что тут же заставляет меня дернуться, а после прижаться еще сильнее.