Невозможно перечить. Невозможно не подчиниться. Слова внутри меня замирают. И дыхание, кажется, тоже.

   Каждым словом он бьет наотмашь. Так, что даже в груди отбивается стальной звук его голоса.

   Я только киваю в ответ. Но ему и этого достаточно. Кажется, он из тех, кто даже не ждут ответов. Всегда знает, что его приказ будет исполнен. Не сомневается ни на секунду.

   Да и в чем сомневаться?

   В том, что меня могут вышвырнуть прямо из машины? Или в том, что ему и правда ничего не стоит переломать мне шейные позвонки даже на виду у толпы людей?

   Способен ли он решиться на такое?

   На такое безумие, на такую отчаянную наглость? Бросить вызов всему на свете? 

   Еще сегодня днем я бы даже и не раздумывала о таком! Убийцы – это те, кто творят свои страшные дела под покровом ночи. Те, кто боятся высунуться наружу, на свет, под взгляды людей! Но после всего, что я увидела за последние часы…

   Только шумно сглатываю.

   Я полностью в его власти.

   И этого человека вряд ли что-то остановит.

   Боже, до чего же хочется жить!

   – В порядок себя приведи, - снова под дых ударяют его слова. – И чтобы больше ни звука.

   В порядок?

   Что он имеет в виду?

   Соображение выключилось, я ничего не понимаю!

   В какой порядок? Чего он хочет? И зачем? Для чего?

   Но спросить не решаюсь. Даже громко дышать, и то страшно.

   Снова развернувшись, он проводит пальцами по моему лицу, под глазами.

   Только тогда соображаю. Тушь наверняка поплыла! Если вообще от макияжа что-то осталось, пока я ревела и растирала лицо снегом!

   Лихорадочно начинаю копаться в сумке. Вытаскиваю зеркальце и ужасаюсь. Действительно, кошмар! По всему лицу тушь расплылась! Так, что и лица за черными разводами не видно.

   Достаю косметичку, яростно тру лицо влажной салфеткой. Даже подкрашиваюсь, подвожу тени, наношу на губы ту самую ярко-красную помаду, которую сегодня купила под цвет платья. На голове самое настоящее гнездо! Прическу не поправить, не восстановить. Остается только постараться хотя бы причесать нормально!

   Все это время Север даже на меня и не смотрит. Зато водитель недовольно, осуждающе хмыкает.

   Руки трясутся, и я только стараюсь не издавать лишних звуков.

   В голове творится полное безумие, - ну, в самом деле, разве мне не все равно, как я буду выглядеть, когда меня убьют? Или он тоже маньяк, садист с извращенной психикой ? И ему важно видеть свою жертву при параде и марафете?

   Но это неважно, хоть то, что я делаю сейчас, совершенно бесполезно!

   Мне даже хорошо от того, что  могу чем-то занять руки. Иначе вообще сошла бы с ума в этом напряжении!

   Даже не замечаю, как мы покидаем темную дорогу.

   Только заканчиваю. Успеваю погрузить все обратно в сумку, снова судорожно вцепившись в ее ручки. Северов поворачивается, и, мазнув по моему лицу ничего не выражающим взглядом, только кивает.

   И тут же меня ослепляют безумно яркие огни.

   – Помни. Молчать.

   Он сжимает мою руку и вытаскивает наружу.

   Здесь еще более-менее нормальное освещение, и даже людей нет, а вот сбоку я замечаю сумасшедше яркие неоновые огни.

   Там толпы людей, огни мигают, слышаться смех и веселье.

   Будто другая реальность! Там, где весело и беззаботно, где нет маньяков, которые режут твою шею прежде, чем изнасиловать и убийц, сошедших с глянцевых обложек! Там, в этой реальности еще несколько часов назад, жила и я. Была ее частью. Но вот сейчас, находясь от всего этого в нескольких метрах, я понимаю, что она уже для меня – как другой мир! Недостижима!

   И мне бы броситься туда. Кричать, звать на помощь. Просить, чтобы спасли меня от этого ужасного человека, носящего лживую личину. Искать спасения.

   Но Северов только крепче сжимает мое запястье и тащит в темноту, огибая угол здания, подальше от толпы, шума и вспышек. К темным ступенькам, ведущим куда-то вниз, в подвал.

   И шанса вырваться – ни единого!

   Он так крепко сжимает мою руку, что я точно не вырвусь! А если и начну кричать, то мой голос просто потонет в шуме толпы! Никто не услышит, а если даже мне и повезет, то он может запросто пристрелить меня или убить ножом, как того ужасного Кобру, а после, подхватив на руки, просто сказать, что девушка перепила и похоронить в том подвале, к которому мы направляемся!

   И то, что написано сейчас на их лицах, ледяные глаза, пропитанные сталью, угрюмо и решительно сжатые челюсти говорят мне о том, что именно так все и будет! Им ничего не стоит убить меня прямо сейчас, прямо здесь, в двух шагах от шумного праздника!

   Варианта спастись – ни одного!

   Тем более, Гордей, идущий рядом, прикрывает нас, закрывает от людей так, что мы остаемся незаметными для всех!

   Мы спускаемся вниз, мою руку Север сжимает с каждым шагом все сильнее. Под конец мне уже начинает казаться, что она в настоящих стальных тисках. И что он раздавит сейчас мою кость, оставив вовсе без руки.

   Внутри все давно онемело и похолодело. Я даже всхлипнуть, и то не решаюсь.

   Тяжелая металлическая дверь за нами захлопывается, я слышу, как Гордей поворачивает в ней замок.

   И снова, как в той лесной избушке, будто выпрыгнувшей из кошмаров или фильма ужасов, я  оказываюсь в полнейшей темноте. Хотя теперь уже в самом центре цивилизации! Но для монстров, убивающих так же легко, как и чистящих зубы, кошмар не проходит, они создают его везде, где бы ни появились! И не важно, задворки это или самый центр столицы!

   Не знаю, как они здесь ориентируются, в полнейшей темноте.

   Я ничего не вижу, никаких очертаний не различаю, даже перил и ступенек, по которым мы уже подымаемся вверх.

   Только два горячих мощных тела мужчин, от которых воздух вокруг наполняется жаром. Раскаляется.

   И два дыхания. Одно – шумное, недовольное, Гордея. И спокойное Влада Севера. Хоть кажется, что и даже дыханием этот человек подавляет. Собственного я не слышу, будто его и нет вовсе.

   Северов вдруг останавливается, резко впечатывая меня в перила.

    Стальные мышцы его груди, прижавшиеся ко мне, буквально раздавливают меня.

   Полная темнота, как и в той комнате, из которой, как мне казалось, меня спасло чудо в его лице. И вот сейчас я явно ощущаю, - он гораздо выше, намного мощнее того ужасного Кобры. Его мышцы сжимают, перекрывают дыхание.

   И еще я, пусть и ничего не вижу в полной, всепоглощающей, темноте, но чувствую, как сейчас пристально он впивается взглядом в мое лицо. Долго, испытующе, напряженно смотрит. Изучает. Будто в самую грудь проникает своими глазами, как зондом.  Как углями, что прожигают насквозь.