– Я не делала никакого предложения!

– Да, как оказалось, мы не так вас поняли. Потом Гулор… подслушал ваш разговор с неизвестным, где вы говорили о тайнике, в котором есть все необходимое для вашего задания.

– Так вот что за шорох был…

– Мы не сразу срастили ему все переломы, когда он упал с вашего окна.

– Я вся в печали, – проворчала я.

– Потом мы решили взломать тайник.

Я вскочила на ноги и заходила взад-вперед.

– Поэтому вы были тогда… то есть совсем… Это же просто…

– Выхода не было, – начал гоблин, а я замерла на месте.

– Так вот почему вы сделали мне признание! Чувства, значит?! – задохнулась я.

Было очень обидно: неужели я не могу понравиться ни одному мужчине?! Что ни интерес, то искусственный!

– Я… был неправ…

Сложно было поверить, но гоблин покраснел. Наверное, это блики от костра. Вся группа потешалась над нами.

– А потом мы решили…

– Усыпить алхимика. То же мне стратеги! Вам, вместо того чтобы глупости откалывать, изучать бы предмет, с помощью которого вас собираются отравить.

– Но пока же не отравили, – сказал, как всегда простой, Идар.

– Вас не отравили не поэтому, – тихо ответила я.

Все выжидательно посмотрели на меня.

– У убийцы был план, но он не включал наличие опытного алхимика: я спутала карты, и ему пришлось экспериментировать. Теперь вас не удастся отравить готовыми ядами, я приготовлю любое противоядие и вытащу вас. Поэтому предатель хочет вызвать эпидемию. И пока я буду искать противоядие, яд поразит не только вас, но и половину ПТУ.

– Когда? – спросил Андар.

– Не знаю, но быстро такое точно не организуешь. Сейчас убийца испытывает яд на животных средних размеров, затем будет проверять на крупных, и только потом перейдет на гоблинов. Однако это не отменяет того, что вас могут отравить, воспользовавшись случаем.

– Надо найти этого негодяя и разорвать в клочья, – предложил Идар.

Где-то справа послышался страшный вой, и я вздрогнула.

– Надо ложиться спать, – скомандовал Реван, – завтра новый изматывающий бег. А ночью в лабиринте теперь новые ловушки.

– Кошмар, – пробормотала я, пока все готовили места ко сну.

– Боитесь? – тихо спросил старший группы, усмехнувшись.

– Раздумываю над перспективами. Вы же признались мне в любви? А для гоблина это фактически равносильно предложению руки и сердца. Вот и думаю: выходить за вас или нет? – И я пристально посмотрела в чуть прищуренные глаза мужчины.

* * *

Мы снова бежали по лабиринту – все дальше и дальше, и мне уже начало казаться, что он бесконечный. Пару раз нам встретились дикие собаки и несколько ловушек, одна из которых полоснула меня по спине.

Сейчас я уже не стеснялась того, что обнимаю мужчину за шею и крепко прижимаю его к себе. Я молча стерпела боль, хотя это было непросто, но жаловаться не стала. А еще я старалась не думать о вчерашнем разговоре.

На мое смелое заявление мне так ничего и не ответили, предложив отправляться спать. Засыпала я, укрывшись, около огня, а проснулась согретая мужским телом. Реван лег спать рядом, чтобы мне не было холодно. Ведь магистра велено доставить обратно живым и здоровым.

А я уже понадеялась, что это они обо мне беспокоятся.

Из задумчивости меня вырвала резкая остановка. Реван спустил меня на землю, и гоблины занялись организацией привала.

– Зачем? – нахмурилась я.

– Вам нужно обработать рану, – безапелляционно заявил Реван. – Недалеко отсюда есть источник.

– Дорогу объясните? – спросила я, поднимая фляжку.

Гоблин покачал головой.

Я в полнейшем удивлении посмотрела на него:

– Нет?

– Я не отпущу вас одну, вы совершенно беззащитны.

– Это же неприлично, – прошипела я.

– Никто не узнает, – отмахнулся он.

Решив все равно поступить по-своему, я последовала за гоблином к источнику. Пусть пока заблуждается. Едва мы приблизились к воде, как я остановила его, не позволив идти дальше.

– Вы останетесь здесь. И отсюда можно прекрасно меня защищать.

Но Реван лишь покачал головой и подняв меня в воздух, как ребенка, перенес немного вперед. Затем уселся на валун ко мне спиной и поднял руки.

– Я сел спиной, вас не вижу, и тем более не смогу увидеть источник, который с другой стороны каменного выступа. Хотя для вас ведь это не принципиально, если уж вы решили, что я должен на вас жениться.

Я лишь приподняла бровь. Не ему тягаться со мной в словесных перепалках.

– Странно, что вы так спокойно отнеслись к моему заявлению.

Зайдя за выступ скалы, рядом с журчащей водой, я начала раздеваться.

– Обычно гоблины очень щепетильно относятся к этому вопросу и требовательны в выборе жены.

– Вы правы, так оно и есть, – послышался голос Ревана.

– А со стороны так и не скажешь. Ваше поведение в последнее время весьма странное и рискованное.

– Отчасти вы правы, но я, как и каждый на моем месте, хотел спасти свою жизнь, поэтому не особо-то и пекся о приличиях. Я вам сказал тогда о любви, так как опасался, что вы напишете жалобу и меня выгонят из ПТУ, когда, казалось бы, выпуск уже совсем скоро. Лучше уж жениться.

– Ваше благородство не знает границ, – пробормотала я. – И я не вижу ничего ужасного в женитьбе.

– Вы не пойдете замуж за нелюбимого мужчину. У вас верное сердце.

Услышав столь категоричный ответ, я негромко заметила:

– Недавно едва не вышла.

– Нет, – совершенно уверенно заметил он. – Вы пойдете замуж только за того мужчину, который сможет вас завоевать. Как гоблин, могу вам сказать это совершенно точно.

Морщась от боли, я промыла неглубокую рану и воспользовалась случаем сполоснуться.

– И как же гоблины выбирают себе пару, если они такие эксперты в данном вопросе?

К моей иронии Реван отнесся снисходительно.

– Гоблин сделает предложение только той женщине, которая его зацепит.

Вытираясь полотенцем, я замерла:

– Чем? У вас приняты… м-м-м… необычные брачные игры?

– И потом еще спрашивают, почему мы считаем одаренных испорченными, – рассмеялся Реван. – Нет. У нас очень прямая и страстная натура. По сути, мы все однолюбы, так как зацикливаемся на одной женщине, которая завладела нашим вниманием и пробралась под кожу. Любовь к избраннице будет течь в нашей крови.