— А может, зайдем? — спросил Тимоха.

— Ветра нет, а крышу сносит?

— Ирка покруче всякого ветра будет.

Тимоха потянулся к бутылке, но Стас качнул головой:

— Может, хватит?

— Чего?

— Ты уверен, что нас здесь не найдут?

— А нас будут искать? — спросил Тимоха, расправил плечи, вскинул голову.

— А разве не ищут? — Стас провел ладонью по ноге, которая разболелась не на шутку.

Он уже не мог ходить без палки, которую приспособил под костыль. Да и с ней было больно.

— Пусть ищут. Пока мы не нашли.

— Кого?

— Тилибома. Мочить его надо. Тут или он, или мы. Разве ты со мной не согласен?

— Всех бандитов не перестреляешь.

— А всех не надо. Нужно кончить только тех, которые нам мешают, создают проблемы.

— Те, которые мы сами себе и создаем.

— Думаешь, не надо было трогать Ветряка? — осведомился Тимоха.

Стас хотел сказать «нет», но вспомнил про свои терзания возле бани, когда выходил навстречу Ветряку. Как же ему хотелось вчера поднять на воздух этого барана!

— Надо было. Только что мы этим добились? Свято место пусто не бывает. Тилибом деньги с базы снимать будет.

— Может, и не будет, отстанет.

— Это вряд ли.

— С Марковцем надо будет поговорить.

— Позвони, поговори.

— Нельзя звонить, — заявил Тимоха. — Самим надо ехать. Да и насчет Тилибома пробить. Пристрелить его, падлу, и все дела.

Он наполнил рюмки. Стас выпил вместе с ним. Водка его почти не пьянила, зато снимала боль.

Из бани вернулись Ирина и Пузырь. Оба напаренные, довольные. Стас заметил, как они переглянулись, вспоминая о недавних утехах.

Стас и сам отправился в баню. Но не с Ириной, а с Тимохой. Он едва добрался до нее. Нога разболелась так, что кружилась голова. Парень кое-как помылся, перевязал рану, сделал укол. А на полпути к дому нога отказала совсем. Тимохе пришлось тащить его на руках.

Ночью у него поднялась температура. За окном шумел ветер, качая фонарь, а за стеной постукивала, тряслась кровать. Ирина томно постанывала. Пузырь смеялся над Стасом, над его чувствами к своей жене.

Стас не выдержал, со всей силы ударил в стену. Пузырь затих, но вскоре взялся за старое. Кровать затряслась с новой силой, смех стал громче, стоны — протяжнее.

Стас опять забарабанил в стену. За ней стихло.

Появился Тимоха и спросил:

— Эй, что с тобой?

— Скажи Пузырю, чтобы успокоился.

— Я не Пузырь, — послышалось за спиной.

— А какого хрена ты на жене пузыришься? Затрахал уже! Всех достал.

— Да тихо у них там, — сказал Тимоха.

— Завидовать нехорошо, — буркнул Пузырь.

— Пошел ты знаешь куда!

— Слышь, ты весь мокрый. Жар у тебя, — сказал Тимоха.

— И галлюцинации, — нежным голоском проворковала Ирина.

Она подошла к Стасу, села на кровать и губами коснулась его лба.

— Останься с ним, — откуда-то издалека донесся голос Пузыря.

— Да, конечно.

Ирина загадочно улыбнулась, пальцами расширила ворот халата, распахнула полы, обнажила роскошную грудь. Но на этом все и закончилось. Ирина исчезла. Вместе с ней погасло и сознание.

В себя Стас пришел утром. Проснулся как ни в чем не бывало, открыл глаза. Нога болела, но жара не было.

Открылась дверь, в комнату вошла Ирина. Ночью на ней был халат, а сейчас — спортивный костюм. Или не было ее тут ночью?

Стас усмехнулся своим мыслям. Дураком нужно быть, чтобы поверить в бред, в котором она обнажалась перед ним. Да и не мог Пузырь оставить ее наедине с кем-то.

— Уже проснулся? — спросила она и улыбнулась.

— Да, вроде того.

— Температура? — Ирина приложила руку к его лбу.

Стас захмелел от этого прикосновения и едва не закрыл глаза от удовольствия.

— Нет температуры.

— И не будет. Антибиотики работают.

— Думаешь? — Она с сомнением посмотрела на Стаса.

— Уверен.

— А если не работают?

— Я же чувствую.

— А если бы не работали? Тимофей запретил вызывать врача.

— Нельзя врача, — подтвердил Стас.

— А если бы ты умер?

— А ты бы этого не хотела?

— А почему я должна этого хотеть? — удивилась Ирина.

— Ну, может, тебе все равно.

— Почему мне должно быть все равно? Разве ты мне не друг?

— Друг.

Стас хотел быть ее другом, поэтому не медлил с ответом. Но еще больше он хотел быть ее любовником. Но не говорить же об этом вслух.

— Поэтому я за тебя и переживаю. Обедать будешь?

— Обедать? — Стас перекинул взгляд через плечо, посмотрел на будильник.

Время — половина второго. А ощущение такое, будто еще только утро. Бред виноват. Вдруг на самом деле Ирины с ним сейчас нет? Может, он со своими мыслями разговаривает?

— Можно и пообедать. Пацаны где?

— Уехали.

— Как уехали? — встрепенулся Стас. — Куда?

— Сказали, что скоро вернутся, — проговорила Ирина.

— Это Тимоха заявил. А Пузырь… Паша что тебе сказал?

— Ничего. Он сам не знает. Но сказал, что надо. Тимофей… Тимоха нехорошо влияет на него, — с обидой в голосе произнесла женщина.

— Паша отбился от рук? — шутливым тоном спросил Стас.

— Дело не в этом. Паша очень рискует.

— Могут и убить, — сказал парень.

— Думаешь? — встрепенулась Ирина.

— Переживаешь?

— Конечно, переживаю! — Она удивленно глянула на него.

Действительно, как жена может не бояться за родного мужа? Это Стас чужой. Если бы его вчера убили, то она не ревела бы.

— А в армию зачем отпустила?

Стас задумался. Надо ли было задавать этот вопрос?

— В армию зачем отпустила? — Ирина растерянно моргнула.

— Забудь.

— Да, но я отпустила. Он мог бы и не идти.

— На войну же не отпустила.

— Ну да. Дениса попросила… Дениса Петровича, — поправилась она.

— Да какой он Петрович? — Стас поморщился. — Денис и есть Денис.