Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты как? — спросил, обдав щеку теплым дыханием.
«Ледяное сердце, ледяное!» — напомнила себе, сжала дрогнувшие пальцы в кулак, пытаясь подавить пробежавшую по спине дрожь.
Не отводя взгляда и не отстраняясь от державшей ее ладони, повернула ключ в замочной скважине.
— Не буду никому открывать. Я в норме. — Ответила и на вопрос и на команду, прозвучавшую ранее.
Дверь открылась, приглашая войти. И повода задерживаться нет... Но как тяжело сделать шаг от ее темного стража!..
Эдам стоял за порогом, пока Рори не закрыла дверь перед его лицом. С громким хлопком вышло, ненамеренно, конечно же... просто железная дверь тяжелая. Вовсе она не сердится. Будто у нее есть повод?!
Решила, что не будет ждать возвращения Эдама. Тем более, что ни малейшего представления не имела, насколько затянется рабочий «день» стражей. Ляжет и заснет.
Однако решить и следовать принятому решению — разные вещи.
Позднее вечером поднялся сильный ветер, завывал на улице не хуже волка, и в трубе старого дома что-то с сухим скрежетом осыпалось от каждого его резкого порыва.
15
— С нашим уровнем доступа к тем документам будет не попасть. Несмотря на серию... — невесело подытожил Рюск после доклада Эдама. — Не проскользнуть и даже не просочиться. Подаем официальный запрос.
Он захлопнул форточку и потушил окурок в тарелке, служащей пепельницей на подоконнике.
— Уже, — кивнул Эдам. Форму он заполнил и отнес в канцелярию сразу по приезде.
— Сколько займет времени?
— Дагмар пообещала поспешить, но, сам знаешь, не раньше утра рабочего.
— Надо же, — проворчал будто бы задетый за живое Рюск. — Поспешить она обещала! Меня только презрительным взглядом окидывает и цедит свое вечное «бланки заполните, вас уведомят!»
— Ты не в ее вкусе, — похлопал его по плечу Хаффнер. — Она блондинов ненавидит.
О заведующей архивом — Дагмар — сплетен не ходило. Ее боялись и слишком зависели от неё. После того как отошел в мир иной прежний архивариус, альтернативы Дагмар, его единственной преемнице, не имелось.
Никто, кроме нее, в подвальном лабиринте стеллажей без помощи не сориентируется, — а помощи-то ждать и неоткуда! — не говоря уже о том, чтобы выйти из него с необходимыми документами в руках.
Объемы орденского Архива нереальные, без преувеличения. И если по уму, так архиву бы создать свою команду — человек пять, а лучше десять, ответственных за хранение и анализ данных, которые собирали многие и многие поколения стражей. Тогда и раскрытие преступлений, глядишь, спорее бы шло. Не только лишь за счет смекалки и быстроты ног оперативников.
Хаффнер молчал о том, чему стал свидетелем на последней квартире. Факты и только факты. Отношения экрана с его медиатором не его ума дело. Кому надо, сами нужные выводы сделают. И сами доложат куда следует, а там уж решат — кому вести дело в дальнейшем.
То, что один из стражи — спец по одаренным, двое из жертв, и, как будто этого мало, еще и консультант по делу! — земляки, больше того — росли вместе в закрытом монастыре, меняет все. Поворачивает опасными гранями, грозя задеть за живое всех участников.
... Эдам закинул ноги на соседний стул и прикрыл глаза. Голова трещала, и треск этот не давал сосредоточиться на бумагах.
Снова бумаги... И ждать приходится, пока не дадут заняться другими бумагами, тем, что запечатлено на них.
Как же ему это все надоело! Дело это муторное, начальство, Рюск с его происками по привлечению Рори в Орден.
В отпуск бы...
Взгляд Неженки, когда она поняла, кто он, не давал покоя.
Конечно, он помнил ее. Почти сразу вспомнил, только прочитав имя на отчете.
В прошлом даже пытался искать, пару раз сбегая из интерната. Глупый, дикий пацан, с трудом научившийся жить — выживать? — в социуме.
Мальчиков постарше, которых никто не усыновил сразу после эвакуации, отдали в государственные военные интернаты. Всех поголовно. Число усыновленных детей впоследствии было ничтожно малым — один или два. Эдам точно так и не выяснил, не видя смысла копать дальше.
Куда важнее, что Орден стал для монастырских одаренных главным меценатом. Как говорят — и отец, и брат. Особенно учитывая отсутствие реальных отцов и других родственников.
Система растила себе верных стражей с малых лет. Стражей, всем, что имеют, обязанных Ордену.
Одаренных сирот распределяли на службу в самые разные точки Империи. Отдавать долг. Это он потом уже узнал, встретив кое-кого из бывших «братьев», сопоставив факты.
Сам тоже служил в провинциях Империи, и на границах, и даже в колониях, перед тем как оказаться в столице.
Раскидало их по миру...
Рориэн Мэй. Опекуны оставили ей прежнее имя, фамилия от Мелвина. Эдам и его помнил, хоть и без таких подробностей, как девочку по прозвищу Неженка.
Если бы захотел, смог бы найти ее уже взрослым.
Если бы захотел.
Он заставил себя забыть. Вернее, не помнить каждый день. Вспоминать позволял лишь, когда не оставалось сил сопротивляться, когда терял смысл. Вообще какой-либо.
Его последний оплот. Рори.
Думал о ней и разрешал себе уплывать в фантазии в особо невыносимые дни, когда была возможность уехать в дом на реке, отключиться от реальности, забыться, побыть одному.
Одиночество Эдам ценил. Чем дальше, чем насыщеннее становилась ежедневная рутина, тем больше.
Неженка объявилась сама. Застала врасплох.
Прежде Эдам не имел контакта с медиаторами ее уровня дара, ее специфики. Ни по службе в Ордене, ни частным образом. Все медиаторы разные, не существует, насколько известно, двух абсолютно одинаковых дара. Похожие — да, но с отличиями.
Рори сильная. И очень. Наверняка и сама не понимает насколько.
Но экранировать ее, на удивление, легко. После сеансов отсутствует то тошнотворное чувство тяжелого похмелья, которое всегда сопутствовало работе с другими одаренными. Наоборот, это ощущалось словно Эдама на побережье где-нибудь легким бризом обдувает.
Ребенком в его воспоминаниях была худосочным: одни углы, острый подбородок, колени и локти — и очень болезненным. Почти прозрачная девочка-призрак. Чихать начинала от любого сквозняка. А в горном монастыре... Имя Сквозняк куда бы больше подходило тому месту, где они росли, нежели Амиран.
Два с половиной года. Эдам в Амиране появился раньше Рори, к тому времени как привезли ее, он уже успел набраться опыта и приспособиться. Знал, что и
