Меньшов был в ярости:

— Да какая же это пропаганда? Это комедия! Это же смешно! Просто юмор такой! О чем вы? Да какая агитация? Не буду я ничего резать! Меня лучше режьте! Меня!

Люся сопереживала. И не только Меньшову, а всем представителям режиссерской профессии. Это какими же должны быть нервы, терпение и здоровье, что такие вещи снимать? А потом еще и отстаивать свое мнение и свои права! Да и без таланта, вкуса, слуха и музыкальности тоже не обойтись. Вот такой коктейль из одних только достоинств должен получиться!

А Владимир Валентинович… Он человек не из простых! Он мог спокойно позвонить Гурченко среди ночи и сообщить, что американцы, увидевшие кадры из фильма, были в восторге. Но в то же время, на следующий день он мог пройти мимо и даже не поздороваться. Он быстро загорался и так же быстро погасал. В чем-то они были с Люсей похожи.

Когда съемки «Голубей» были в самом разгаре, актриса, которая должна была играть Раису Захаровну, еще не была утверждена. Тогда-то Людмила Марковна и получила телеграмму от Меньшова, в которой он поздравлял ее с присвоением звания народной артистки СССР, а также предложил сняться в его фильме.

И вот уже Люся, под папины слова в мыслях «Давай, детка! Только вперед! Дуй свое! Риск — благородное дело!» мчалась к Меньшову в Медвежьегорск.

Когда они увиделись на съемочной площадке, Владимир Валентинович сказал:

— Вы уже так много снимались! У вас такой послужной список ролей. Я даже не знаю, что вы можете еще.

Это была его первая фраза. «Ни тебе здрасте, ни до свидания!» — подумала актриса. Ну, ничего. Промолчала. Как ни крути, даже если актера приглашают сниматься без проб, ему все равно придется непросто, все равно придется что-то доказывать. Люся это знала, как никто другой! Уж сколько было этих первых съемочных дней, а сколько проб, предшествующих им… Не счесть. Вся в пробах! Уже негде эти пробы и ставить!

И теперь, когда две недели остались позади, все шло в легком и веселом темпе. Меньшов постоянно что-то придумывал, делал смешные подсказки, смеялся, чем-то увлекался. К Люсиной игре у него претензий и вовсе не было. Ему нравилось почти все!

Как раз, по прошествии нескольких лет, Людмила Марковна ехала в поезде на гастроли. Утром, как это обычно бывает, у туалета выстроилась целая очередь. В этой очереди была и Люся. Ожидая свой черед, она заметила обращенное на нее улыбающееся лицо. Отвертеться невозможно! Он подошел к Гурченко чуть ближе:

— Людмила Марковна, а я Вас жду!

— Я это уже поняла!

— Значит, так! Позвольте доложить! Капитан дальнего плавания. У меня есть один недостаток. Ну, сами понимаете, когда по полгода не вижу суши, могу запить. Но коллеги меня уважают. Они ждут столько, сколько придется, а потом включают мне «Любовь и голуби». Людочка, милая, товарищ дорогой, я все сделаю, хотите шампанского, коньяка, конфет? Только скажите, как вы умеете это ваше «Людк! А Людк?».

— Так вы уже и так все знаете! Наизусть читаете! — ответила Гурченко.

— Ну, то кино, а это живая Гурченко! Спасибо, Богу! Какая удача! Хотите цветов, Людочка? Ну что вам стоит осчастливить моряка? Я этого ведь никогда не забуду!

Вот они, издержки профессии! Раннее утро, очередь в туалет, утреннее лицо, отсутствие макияжа. И нельзя побыть обычным человеком, нельзя показать своих слабостей. И в одну секунду нужно снова вжиться в роль, мгновенно перевоплотившись. И не забыть об артистичности, эмоциональности, громкости, яркости и веселости.

Во время их диалога толпа наблюдающих за разговором артистки и моряка превысила толпу, спешащую в туалет.

— Девочки! Уберите свою мать! Ах ты, зараза… Людк! А Людк! Де-ре-вня! — вновь и с удовольствием сыграла Людмила Марковна.

Раздались оглушительные аплодисменты, а на глазах капитана появились слезы.

Случалось, за кулисы к актрисе нередко пробирались поклонники. Увидев любимую артистку, они говорили: «Мы так вас любим! И наши дети, наши внуки тоже! Мы вас полюбили с тех пор, как еще подростками увидели «Карнавальную ночь», у вас еще красивое платьице было и муфточка белого цвета. Помните?». И как она должна была реагировать? Когда рядом стоит и все слышит молодой муж? И Гурченко, хоть умри, но должна оставаться молодой, красивой, жизнерадостной и, непременно, с тонкой талией.

Людмила Марковна не захотела уворачиваться, увиливать, прятаться от капитана. Почему? Да потому что он, делая любимой актрисе предложение, даже не обратил внимания на ее утреннюю одежду, на еще не накрашенное лицо, полотенце и зубную щетку в руках. Гурченко выглядела так же, как и все другие проснувшиеся в поезде, но капитан смотрел на нее, как на Богиню. Он понимал и предвкушал, что сейчас дождется того, о чем не смел даже мечтать! Он ведь так надеялся получить эту счастливую минуту! И не прогадал!

Для Люси такой зритель — самый любимый. Он никогда не посмотрит ни на платье, ни на прическу, ни на грим, ни на шляпку. Он ценит и оценивает актрису, ее умение что-то делать, прежде всего, а не внешность и прочий антураж.

А история с капитаном тем днем не закончилась. Однажды, у Людмилы Марковны был очередной концерт. Атмосфера в зале была необычайно теплой и праздничной. И тут в первом ряду Гурченко увидела капитана, рядом с которым находилась супруга. Люся его вспомнила и сразу же поведала залу историю раннего утра в поезде. Зал воспринял рассказ громкими овациями. Пора было представить давнего друга — Люся пригласила капитана на сцену. Зал зааплодировал еще громче. И откуда ни возьмись — на сцену взобрались матросы с ящиками шампанского, коньяка, конфетами, цветами. Все, ровно так, как и обещал когда-то за заветные слова. Эх, чертяка, не выполнил все-таки обещание! Отблагодарил любимицу! Людмила Марковна не знала, как передвигаться по сцене — ящиками было заставлено все! А впереди еще больше, чем половина концерта! В итоге, она ничего не стала переставлять. Перепрыгивала! Зал был в восторге. Это был успех! Но героем вечера была не только она, удалось раздать свои автографы и капитану! Вот такая она, Людк!

Перестройка не только всколыхнула привычную общественную жизнь и сознание людей, она навсегда изменила жизнь страны, проникнув во все ее сферы, включая искусство. Гурченко привыкла, что после белой полосы обязательно придет время платить по счетам и наоборот, как бы ни было тяжело, она свято верила в то, что в жизни непременно наступит пора цветения и счастья. Так часто говорил папа, так часто думала она об этом сама. После плодотворных семидесятых и восьмидесятых, пришло время перемен. Закаленная жизненными сюрпризами, порой не самыми приятными, Люся спокойно приняла ситуацию: «Что ж, отправлюсь на полочку! На новую перестроечную полочку. Посмотрим, как там?».

В 1986 году состоялось первое постперестроечное интервью. Первым оно было не только для Люси, а для всей страны. Интервьюером был эстонский журналист Урмас Отт. Ему первому принадлежала идея открыть в стране эфир, где обсуждались и задавались бы прямые, откровенные и острые вопросы.