давно пора было отправиться туда. Но я всё забывал забрать её из багажника, и как оказалось не зря. В противном случае пришлось бы шастать сегодня по Универу голым по пояс или доставать свою футболку из мусорки.

Вспомнив, очередной раз усмехаюсь такой незначительной мелочи, которая завела меня в пол оборота и до сих пор никак не отпустит. А ведь птичка так и не вернула мне «долг», о чём я беспечно забыл, сконцентрировавшись только на мыслях о сегодняшнем вечере.

И это очень хорошая причина, чтобы пожелать нашей псевдопринцессе спокойной ночи. Или же наоборот сделать так, чтобы птичка сегодня уже не уснула, а заодно проверить, как подействовал на неё отцовский сюрприз.

Гляжу на часы, в запасе до боя ещё пару часов: почему бы и нет? Сбрасываю все приготовленные вещи на кровать и тут же выруливаю из своей комнаты, прямиком направляясь к двери, в которую поклялся больше никогда не входить. Выманить птичку наружу будет уже сложнее, но для себя точно знаю, что оставаться с ней наедине крайне противопоказано. Уже доказано, ничем хорошим это не закончится.

Приваливаюсь к косяку и стучу, чувствуя себя в этот момент настоящим придурком, у которого вместо мозгов пустота. Но ничего не могу поделать, желая вновь увидеть эти малиновые от смущения щёчки и огромные взволнованные глаза от понимания, на что именно намекаю.

На то самое, что самому себе запрещаю вспоминать, но эта реакция — бесценна, а после того, как всё будет конечно, я вряд ли когда-то увижу, как она наимилейше нервничает.

А возможно меня ждёт и облом и посчастливится увидеть только заспанную Лину, так как дверь она не спешит открывать. Может быть, просто знает, кто за ней стоит, но я чертовски настырный. Стучусь вновь, на этот раз громче и дольше, но в ответ лишь полнейшая тишина.

Какого хрена?

Начинаю мысленно ворошить весь сегодняшний вечер, пытаясь вспомнить, доносились ли хоть раз из её комнаты какие-то звуки, но в памяти ничего нет.

Первую догадку отметаю сразу, Лина не могла настолько обнаглеть, чтобы слинять из дома, поэтому стучусь уже намного мощнее, а после нескольких неудачных попыток, шлю к чертям своё правило и нагло распахиваю дверь, за которой меня встречает голимая тьма.

Лины здесь нет.

Что за чёрт…

В следующую секунду я уже распахиваю соседнюю дверь комнаты её матери, чтобы вновь напороться на тот же результат. Стараюсь долго не задерживаться взглядом на полуживом теле мачехи, вид которого будоражит не самые лучшие воспоминания. Они даже на мгновения стопорят меня: картина слишком знакома. Пусть Марина поменяла здесь всё до последнего гвоздя, не смогла изгнать из этой комнаты главного — запаха смерти. Возможно, не будь она такой стервой, я бы даже проникся к ней сочувствием. А так, она лишь пожинает плоды своих действий, мысль о которых возвращает в реальность.

Лина, твою мать.

Пулей спускаясь вниз, хотя уже знаю, что нихрена там не найду свою сводную сестрёнку, которая внезапно — буквально одним махом — сменила правила нашей игры.

Я готов взорваться, и причин тому ничерта не нахожу. Вернее, нахожу, но старательно отсылаю их лесом. Буду думать об этом потом.

Когда долетаю до охраны, меня уже несёт. И это я понимаю из округлившихся и явно понимающих, что что-то случилось глаз охранника — Алексея.

— Где Лина? — рычу, послав все принципы «не палиться» куда подальше.

Да я собственно и не думаю, у меня буквально мозг кипит от воспламеняющей его злости.

Алексей ещё ничего не отвечает, а я уже знаю, что мне ни черта его ответ не понравится. Потому что он чуть подаётся назад, очевидно именно в этот момент осознавая, что допустил ошибку, хотя и стойкости не теряет.

— Она вышла, — просто и без запинок докладывает он, и у меня, наверное, окончательно сносит крышу.

— В смысле, она вышла? — как идиот повторяю, а сам удивляюсь ступору, который поражает меня.

Я готов был хоть к чему, но чтобы упустить её из под носа?

— Приехала её подруга, ваша сестра сказала, что ей нужно забрать конспект, и она скоро вернётся.

Скоро?

Оглядываюсь по сторонам, будто могу увидеть её сквозь металлический забор. В моём понимание “скоро” означает, что она должна стоять прямо сейчас здесь. А ещё лучше лежать в своей грёбаной постели.

ВОТ, что означает “скоро”, которое нифига не скоро, раз её здесь нет.

— И как давно это было? — каким-то отдалённым голосом интересуюсь я, потому что в мыслях уже так и вижу, что сделаю с Крис.

Стерве определённо захотелось острых ощущений, раз решила поиграть со мной.

Алексей смотрит на часы, но отрывать взгляд обратно не спешит, наконец понимая, что никакого конспекта и не было.

— Пару часов назад, — отвечает и таки поднимает на меня обречённый взгляд.

Вот нихера, да, с понятием “скоро” не вяжется?

— Сука, — цежу сквозь зубы.

И это не только об охраннике, Лине или о Кристине, это о ситуации в целом.

Моя крыша говорит мне “досвидос”, во мне столько ярости, что я едва беру над собой контроль. На секунду прикрываю глаза, сжимая кулаки. Спокойно, Кайманов.

— Мне позвонить на пульт охраны? — интересуется Алексей, пытающийся быстро исправить свой промах.

Но промах придётся исправлять свой собственный. Очевидно, я очень плохо донёс до Крис, что общаться с птичкой в её обязанности больше не входит.

— Погоди, — бросаю в его сторону и чуть отхожу, доставая телефон.

Зубы буквально скрипят от того, как стискиваю челюсти, изо всех сил совладая с дичайшей яростью, которая подначивает разум не терять времени на звонки, а прыгать в тачку и гнать до Крис, чтобы выволочить Лину оттуда и устроить такую взбучку, чтобы даже носа своего не думала из дома высовывать. Очевидно, забыла уже, какого это терять подруг.

Что ж, напомним ещё, но палить Крис пока рано, если Лина поймёт, что никакой подруги у неё и не было, сразу прознает, что весь план на самом деле принадлежал мне.

Я жду всего пару гудков, а вот с вопросом нифига нет.

— Какого хрена, Крис? — рычу, стоит девушки ответить на звонок.

Она даже «привет» не успевает выдать, однако совсем не теряется с ответом:

— Кайманов, хочешь открою секрет? Недотрах лечится трахом, — как ни в чем не бывало бросает девушка. — Могу дать номерочек одной девочки, а то сперма так на мозги тебе давит, что совсем озверел и забыл, как произносится слово «привет», — смеётся эта сумасшедшая, явно довольная своим острым язычком.

Его бы по назначению использовать, но