Случилось все, что Нестор умел когда-то представить: все самые смелые фантазии перестали быть фантазиями и перестали быть смелыми. Такой богатый опыт — кто из мужчин не мнит себя экспертом? — теперь мог послужить причиной не гордости, а лишь стыдливой улыбки. Случилось и то, что Нестор представить не умел…

Нет, физиологически женщина-змея в человеческом теле ничем не отличается от обычной женщины из Взвеси. Разве что приятным зеленоватым оттенком кожи. Но соитие тел было дополнено… Нет! Сам телесный акт любви был лишь дополнением к акту совокупления сознаний. «Совокупление сознаний» — как нелепо звучит! Нестор потом не раз пытался придумать иное сочетание слов в замен этому, пришедшему лишь для того, чтобы заполнить «терминологический» вакуум. Но не мог. Два тела и два сознания находились в постоянном полилоге. Тела озвучивали желания, сознания дополняли их образами и возвращали телам в «дорисованном» виде. Тела принимали эстафету, послушно реализовывали эти замысловатые фантасмагории и вновь откликались желаниями. И так без конца, без остановки, без устали. «Удивительная синхронность и завораживающая грациозность», — так кто-то описал любовный танец змей.

Как давно они сбежали с корпоратива? Нестор не знал, сколько прошло времени — казалось, несколько часов. Он лежал на чем-то мягком (на тюке халатов?), Зоенька, по-прежнему нагая, стояла над ним и протягивала руку.

— Вставай, Гудвин, — сказала она с улыбкой.

— Что? — Нестор не понял.

Он встал с помощью Зоеньки. Слегка качнуло — оперся о ближайший стеллаж.

— О, Великий и Ужасный! — пробасила девушка нараспев и звонко засмеялась.

— Что ты несешь?

— Я — Зоенька, маленькая и слабая. Я приползла издалека и прошу у тебя помощи, — не унималась девушка. — Трахни меня!

— Не могу! — честно сказал Нестор.

— Я шучу, — Зоенька уже накидывала халат. — Просто ты все время твердил: «Изумрудный город! Это Изумрудный город! Я в Изумрудном городе!»

Нестору стало стыдно. Какая неловкая ситуация! Захотелось перевоплотиться и ртутным ручьем скрыться в туннеле.

— Забудь! — Зоенька махнула рукой. — Пить хочешь? У нас тут целый шкаф с шампанским для таких случаев.

Она действительно извлекла откуда-то из стены темную пузатую бутылку. Бокалы тоже нашлись. Резкий хлопок, заструилась белая пена, превращаясь в пузырящееся золото.

— Для таких случаев? — переспросил Нестор, осушив бокал одним глотком.

Зоенька кивнула и снова наполнила бокалы.

— Но сегодня случай особый. Ты у меня знаковый.

— Знаковый?

— Ну да. Знаковый. Или рубежный. Юбилейный. В общем, переход на новый уровень.

Нестору стало неприятно.

— Ты что, считаешь свои… как это назвать? Романы? Интриги? Приключения?

— Не я, Раджас считает, — Зоенька содвинула край своего бокала с краем бокала Нестора, раздался мелодичный звон. — За нас!

— За новый уровень, — сказал Нестор едко.

— Не будь букой! — надула губки. — Я тебе всегда буду рада. И давно этого хотела. Змеи не умеют без расположения к партнеру. Но у нас здесь так — совмещай приятное с полезным.

— Расскажи.

— А что рассказывать? Все просто. Вас за заслуги понижают с одного Дна на другое. У нас тоже своя иерархия. Каждая связь с Нагом — это шаг вперед. Чем ниже дно Нага, тем шире шаг.

— Я же всего Первого дна.

— А мне больше и не нужно было. А то — перебор. Зачем? А так — четкое попадание. Такое у нас правило хорошего тона.

— И что теперь?

— Теперь — праздник! — Зоенька снова наполнила бокалы. — Была я младшей кастеляншей. И вот уже не младшая. И скоро смогу даже выбирать, кем быть, — здесь остаться, перейти в питание или даже — в секретариат. А оттуда можно и в администраторы, и — даже от мысли мурашки! — в эскорт! Ты такой замечательный! Я тебе так благодарна! — И неожиданно спросила:

— Повторим?

Нестор почувствовал, что снова может, и не стал подвергать анализу моральный аспект таких отношений.

— Почему бы и нет? — И он стянул с Зоеньки халат.

В темноте было трудно отыскать тот камень, под которым Нестор спрятал одежду. Хотел было уже снова перевоплотиться, чтобы «увидеть душой», но в этот же миг тайник нашелся. Оделся с трудом — все-таки было выпито немало, с координацией возникли проблемы. Да и ткань, напитавшись вечерней влагой, охотно липла к телу и не желала вести себя достойно.

Потом Нестор долго вызывал такси. Девушка-диспетчер никак не могла взять в толк, куда именно нужно прислать машину. В какой-то момент возник риск, что заказ так и не будет принят из-за полного взаимонепонимания. Но идти домой пешком не пришлось — ситуацию спасла более опытная начальница смены. Она поняла, о какой недостроенной гостинице на восьмом километре под городом идет речь, — видимо уже отправляла туда машины по выходным, чтобы герои-страйкболисты могли разъехаться по домам.

Машина приехала минут через двадцать — старенький серенький «Daewoo» с тусклым маячком на крыше. Внешний вид автомобиля никак не ассоциировался с названием бренда — в переводе с корейского «Daewoo» означает «Большая Вселенная». Но и внешний вид пассажира оставлял желать лучшего. Только в свете фар Нестор понял, как странно выглядит: мокрая, измятая одежда, криво застегнутые пуговицы, какие-то пятна (видимо, от страйкбольной краски с камня) на рубашке, грязь в волосах.

Водитель такси подозрительно посмотрел в зеркало заднего вида. Спросил:

— Куда едем?

Нестор назвал адрес. Было пусто у обочин полузаброшенной дороги, было пусто в душе. Нестор жалел о том, что через лаз нельзя протащить бутылку шампанского. Она бы сейчас очень пригодилась. Хотя вряд ли Нестор стал пить в салоне автомобиля — интеллигент же. Вспомнив о том, что он, вроде, интеллигент, Нестор принялся активно приводить себя в порядок.

Машина тронулась, развернулась и покатила по трассе в сторону города.

— Домой? — водитель снова глянул в зеркало на пассажира.

— Домой, — вздохнул Нестор.

— Что так тяжко? — участливо поинтересовался таксист. — Провинились?

— Да уж, — кивнул Нестор.

— Женщина?

— Можно и так сказать. — Нестор прижался виском к холодному стеклу. За окном темно, фонарей вдоль дороги нет, встречных машин нет, видно только блеклое отражение собственного усталого профиля.

— Ну, и правильно, — таксист неожиданно включил мужскую солидарность. — Не убудет от нее. Я вот с одной почти десять лет жил — ни-ни. Не, смотрел, конечно, по сторонам, но — ни-ни. Все думал, что мужик должен, как белый ле***** — с одной. А по овцам пусть бараны ходят. Вильнула хвостом, смылась. Потом только узнал, что у нее целая витрина была — я за руль, на смену, она — очередного гуся в свое озеро леблядиное тащит.