Воцарилось молчание. Как-то однажды Кристина деловито, подробно рассказала Питеру об авиационной катастрофе в Висконсине.

— После того как это случилось, вы, наверно, чувствовали себя отчаянно одинокой, — мягко сказал он сейчас.

— Мне хотелось умереть, — просто ответила она. — Хотя, конечно, все сглаживается через какое-то время.

— Через какое же?

На лице ее мелькнула и тут же погасла улыбка.

— Душевные раны заживают быстро. Эту рану — я имею в виду желание умереть — затянуло через неделю или две.

— А что было после?

— Я переехала в Новый Орлеан и постаралась взять себя в руки, заставить себя не думать. Это было трудно и, по мере того как шли дни, удавалось мне все меньше. Я знала, что должна чем-то заняться, но чем и где?

Она замолчала.

— Продолжайте же, — сказал Питер.

— Какое-то время я обдумывала, не возвратиться ли мне в университет, потом решила не делать этого. Получить диплом искусствоведа только ради диплома — стоит ли стараться? А эта профессия показалась мне вдруг неинтересной.

— Я вас прекрасно понимаю.

Кристина задумчиво потягивала из своего стакана. Глядя на ее правильно очерченное лицо с волевым подбородком, Питер всеми своими порами чувствовал, какое от нее исходит спокойствие и самообладание.

— Словом, однажды, — продолжала Кристина, — проходя по Каронделет, я увидела объявление, гласившее: «Секретарская школа». И подумала: вот что мне нужно! Я там немного подучусь, а потом поступлю на службу, где буду занята с утра до вечера. А именно это мне и требовалось.

— Как же вы попали в «Сент-Грегори»?

— Я остановилась там по приезде из Висконсина. Как-то утром вместе с завтраком мне подали местную газету «Таймс-Пикайюн», и там в разделе найма я увидела объявление, что директору отеля нужен личный секретарь. Было еще очень рано, но я подумала: приду первой и подожду. В те времена Уоррен Трент являлся на работу раньше всех. Но я уже сидела в приемной, когда он пришел.

— И он вас сразу нанял?

— Не совсем так. По сути дела, он меня вообще не нанимал. Просто, как только У.Т. выяснил, зачем я пришла, он вызвал меня и начал диктовать письмо, а потом отдал кучу распоряжений для передачи служащим отеля. К тому времени, когда явились другие претендентки, я уже работала несколько часов и самолично отвечала, что место занято.

— Да, это вполне в духе нашего старика, — хмыкнул Питер.

— Он бы, наверно, так и не узнал, кто я, если бы дня через три я не оставила на его столе записки. По-моему, я там написала что-то вроде: «Меня зовут Кристина Фрэнсис» и указала, какое жалованье хотела бы получать. Записка вернулась ко мне без комментариев — она была просто завизирована, и все.

— Отличный рассказ на сон грядущий. — Питер встал с софы и распрямился. — Эти ваши часы опять таращатся на меня. Наверное, пора уходить.

— Но ведь это нечестно, — запротестовала Кристина. — Мы все время говорили только обо мне. — Настоящий мужчина, подумала она, волевой, энергичный. И в то же время — удивительно мягкий, добрый. Она заметила это еще вечером, когда Питер вдруг подхватил на руки Альберта Уэллса и перенес в другую комнату. Интересно, а что бы она почувствовала, если бы он нес ее на руках.

— Я слушал вас с удовольствием. Прекрасная разрядка после такого суматошного дня. Так или иначе, это не последняя наша встреча. — Он помолчал, глядя ей в глаза. — Да?

Она кивнула вместо ответа. Тогда он наклонился и нежно поцеловал ее.

В такси, вызванном по телефону из квартиры Кристины, Питер Макдермотт отдыхал в приятной истоме, перебирая в памяти события минувшего дня, теперь уже перешедшего в следующий. Днем были обычные проблемы; кульминация наступила к вечеру, когда к ним добавилась история с герцогом и герцогиней Кройдонскими, инцидент с Альбертом Уэллсом, чуть не закончившийся смертью, и попытка изнасилования Марши Прейскотт. Кое-что оставалось еще невыясненным: поведение Огилви и Херби Чэндлера, а теперь еще приезд Кэртиса О'Кифа, который мог повлечь за собой уход Питера из отеля. И наконец, Кристина, которая все время была рядом, но до сегодняшнего вечера он ее просто не замечал.

И тут же он погрозил себе пальцем: женщины уже дважды были причиной катастроф в его жизни. Если что и намечается между ним и Кристиной, не надо торопить события, он должен быть осмотрителен.

На Елисейских полях, направляясь к центру города, такси прибавило скорости. Когда Питер проезжал мимо того места, где его и Кристину задержали на дороге и направили в объезд, он заметил, что заграждение убрано, а полицейские уехали. Но при воспоминании об этом он снова почувствовал смутную тревогу, и потом до самого дома, находившегося всего в двух кварталах от «Сент-Грегори», это чувство не покидало его.

1

Как и во всех отелях, жизнь в «Сент-Грегори» начиналась рано: он просыпался точно солдат-ветеран на поле боя после короткого, неглубокого сна. Задолго до того, как постояльцы, привыкшие вставать спозаранок, еще не вполне очнувшись, наталкиваясь на мебель, проделывали путь от кровати до ванной, отель тихо и незаметно вступал в новый день.

Около пяти утра ночные смены уборщиков, восемь часов подряд чистивших залы, нижние лестницы, кухню и главный вестибюль, начали устало разбирать свое снаряжение и складывать его на покой до следующей ночи. Они оставили после себя сверкающие полы, до блеска начищенные деревянные панели и металлическую фурнитуру, а также приятный запах воска.

Одна из уборщиц, пожилая женщина по имени Мег Йетмейн, проработавшая в отеле почти тридцать лет, еле-еле передвигала ноги — любой сторонний наблюдатель, увидев ее, сказал бы, что она падает от усталости. На самом же деле причиной тому был трехфунтовый кусок свежей вырезки, который она крепко привязала к ноге выше колена, с внутренней стороны. Полчаса тому назад, улучив удобный момент, Мег стянула этот кусок мяса из холодильника на кухне. Она недаром проработала здесь много лет и знала, где хранится вырезка и как спрятать свою добычу в тряпье, которым она протирала мебель, чтобы потом незаметно донести ее до женской уборной. Очутившись там в безопасности и заперев дверь на замок, она вытащила клейкий пластырь и закрепила мясо на ноге. Правда, ей теперь целый час будет холодно, мокро и неудобно, но зато она утешалась мыслью, что сможет спокойно выйти через служебный вход мимо охраны, тщательно проверявшей свертки, выносимые из отеля служащими, и даже их оттопыренные карманы. Изобретенный ею способ гарантировал от неприятностей, как она уже не раз имела случай убедиться.

Двумя этажами выше того места, где находилась Мег, в комнате без номера, рядом с залом для заседаний, за надежно запертой дверью, телефонистка коммутатора отложила вязанье и сделала первый за это утро вызов, чтобы разбудить клиента. Телефонистку звали миссис Юнис Балл; она была вдовой и бабушкой, а сегодня работала старшей из трех, заступивших на дежурство в так называемую «могильную смену». Теперь вплоть до семи утра это трио будет время от времени будить и других обитателей отеля, которые просили об этом накануне вечером, — их номера записаны на специальных карточках, разбитых по четвертям часа и стоявших сейчас в ящике перед телефонистками. Ну, а после семи темп работы уже будет другой.