— Ты там, в столицах, может, не к такомупривыкла, — говорил он, закрывая машину, — может, там только японскуюжратву едят, а по мне, так от этой сырой рыбы никакого удовольствия, кромеглистов. Ничего нет лучше хорошего куска мяса!

— Мясо так мясо, — согласилась Лера.

Со стороны кухни доносились запахи вкусной еды, у Лерызасосало под ложечкой. Она настороженно оглядывалась по сторонам, чувствуякакое-то неясное беспокойство. Впрочем, после сегодняшней операции это былонеудивительно.

Геши пока не было в ресторане, посетителей было немного.Лера со спутником заняли столик в углу, откуда хорошо просматривался вход, атакже было рукой подать до дверей кухни, через которые можно было уйти в случаеопасности. Лера жалела уже, что согласилась на встречу. Нужно было немедленноудирать, не заходя домой, ни с кем не простившись. Но куда? Она не успелаподумать об этом за последние два сумасшедших дня, голова шла кругом. И на чем?Не может же она отираться на вокзале в ожидании поезда, там азеры возьмут еетепленькую. Митька же довезет ее на машине до Москвы, в огромном городе можнозатеряться. Там они распрощаются с Митькой навсегда, и она спокойно подумает,что делать дальше.

Геши все не было. Теперь и Митька заметно нервничал.

К столу подошел официант, румяный парень в краснойрубахе-косоворотке.

— Сегодня расстегаи очень хороши, — сообщил он,как будто выдавал важную государственную тайну.

— Принеси нам бутылку «Русского стандарта», —потребовал Митька, — ну и расстегаи свои тащи… Щи с головизной есть?

— А как же! — официант расплылся в улыбке.

Лере показалось, что он держится слишком скованно, как будточего-то боится. Она чувствовала в воздухе непрерывно нарастающее напряжение,как перед грозой. Кроме того, она заметила, что официант нарочно встал так,чтобы заслонить от них вход в зал ресторана.

— Митька, уходим! — прошептала она, толкнув локтемсвоего спутника.

— Что за… — начал он, но в это время за спиной парня вкосоворотке мелькнула сутулая фигура.

Митька вскочил, опрокинув стол, схватил Леру за локоть ибросился к дверям кухни.

— Сама справлюсь! — выкрикнула Лера, пригибаясь.Сзади грохнул выстрел, жалобно зазвенела разбитая бутылка, завизжала какая-тоженщина. Ворвавшись в кухню, Митька пропустил Леру вперед, захлопнул за собойдверь и толкнул на нее тяжелый шкаф с посудой.

— А ну, пошли вон! — заорал на посторонних рослыйпузатый повар в белоснежном колпаке, размахивая огромным ножом.

— Извини, дядя, мы на минутку! — Митька пролетелмежду пышущими жаром плитами и толкнул дверь, которая выходила в полутемныйкоридор. В конце этого коридора распахнулась еще одна дверь, за ней быласвобода. Лера прибавила ходу, не отставая от своего спутника промчалась покоридору, вылетела на крыльцо… и ее подхватили сильные мужские руки.

— Ну вот и дамочка! — удовлетворенно произнесудивительно знакомый голос. — Все в сборе! Ну поехали, поговорим…

Прямо перед ней, насмешливо прищурив яркие темные глаза,стоял, опираясь на тросточку, невысокий, гибкий, как подросток, человек всветлом костюме, с длинными черными волосами, картинно зачесанными назад, иузкими усиками голливудского гангстера.

— Отпустите, козлы! — вопил Митька, которогокрепко держали за локти двое молодых цыган. Еще двое скрутили Леру и теперьожидали распоряжений главаря.

— По машинам! — распорядился Ласло.

Пленникам связали руки и втолкнули их на заднее сиденьегромоздкого старомодного джипа с тонированными стеклами.

Через двадцать минут джип въехал во двор обычного дляВладимира двухэтажного бревенчатого дома. Ворота закрылись, пленников вывели измашины, но повели не к дому, а к большому кирпичному гаражу.

Посреди гаража, в ярком свете направленной на него лампы,сидел Геша, прикрученный кусками провода к тяжелому металлическому креслу. Лицоего превратилось в сплошной кровоподтек, на руках виднелись свежие ожоги.

— А я-то думал, как они нас так быстро нашли! —буркнул Митька и сплюнул на бетонный пол.

— Прости, Долото! — еле выговорил Геша, с трудомприоткрыв разбитый рот. — Прости…

— Не злись! — процедила Лера, тщетно пытаясьпоправить веревку на руках, чтобы не врезалась так больно в кожу. — Укаждого человека есть свой предел. Смотри, что с ним сделали!

— Умная девочка, — проговорил, подходя кпленникам, Ласло и добавил, восхищенно, снизу вверх поглядев на Леру: — Извини,что я говорю… не девочка, королева!

— Любишь высоких? — равнодушно поинтересоваласьона.

Не о том речь, — Ласло склонил голову набок, не сводя снее заинтересованного взгляда. — Ведь это ты всю операцию придумала? Тыменя на азеров натравила? Для этих, — он кивнул разом на Митьку сГешей, — для этих чересчур умно! Что поделаешь — провинция! Ты — совсемдругое дело, другой уровень!

От его спокойного, внешне доброжелательного тона еезатрясло. Страх сковал ее всю, сжал клещами, опутал холодными щупальцами. Оначувствовала, что погружается в ледяную черную бездну, из которой нет возврата,еще немного — и все будет кончено. Да что там — уже теперь все кончено.

Однако чего хочет от нее этот клоун-маломерка? Убил бы сразу— и все, дело с концом! Ах да, он еще верно хочет получить деньги азеров — те,что лежали в черном кейсе… Что ж, у каждого человека есть свой предел… Деньгиему придется отдать, не сопротивляясь, все равно рано или поздно они всеузнают.

— Ты меня сюда привез, чтобы комплиментыговорить? — холодно поинтересовалась она у Ласло.

— Не в комплиментах дело. Говорить — да, поговорить стобой хочу. Извини, что этого мои ромалы слегка приложили. Не хотел говорить,где у вас встреча назначена. Ну ты правильно сказала — у каждого свой предел,главное, этот предел нащупать, но не переборщить!

Ласло что-то сказал своим людям на незнакомом языке. Двоепарней развязали Гешу, налили ему водки.

— Подлечись!

— Не верь этому козлу! — в спину Лере проговорилМитя, увидев, что она пошла с цыганом к выходу из гаража.

— Язык попридержи! — бросил Ласло через плечо.

Ласло привел ее в пышно и безвкусно обставленную комнату,развязал веревку на руках, сел в низкое вычурное кресло, достал бутылкуфранцузского коньяка, бокалы, насыпал на крышку золотых карманных часов горкубелого порошка, предложил гостье:

— Будешь?

— Нет, — резко ответила Лера.

— Молодец!. — похвалил цыган. — Уважаю!

— У меня брат от передоза умер…

— Бывает. — Цыган достал из роскошного,крокодильей кожи портмоне бумажку, свернул в трубочку стодолларовую купюру,втянул кокаин, запрокинул голову и зажмурил глаза. Потом встряхнулся, каксобака, и проговорил бодрым, свежим голосом: