Ехали, изредка перекидываясь короткими фразами по местной связи, не засоряя эфир. Давила на глаза яркая зелень этого маленького клочка земли под названием Ичкерия, из-за которого полегло столько народа.

Страшной силы взрыв оторвал пятидесятитонный танк от земли и бросил в сторону…

– Ястреб, Ястреб, я Беркут. Прием! Ястреб, что у вас? Прием…

«Уважаемая Людмила Терентьевна!

Пишет Вам командир отдельного танкового батальона подполковник Багаджиев. 15 августа наша колонна бронетехники попала под шквальный обстрел чеченских сепаратистов. В списках погибших Ваш сын не числится. На сегодняшний день он значится пропавшим без вести. Нами ведутся мероприятия по розыску Вашего сына.

С уважением подполковник Багаджиев».

Чечня, где-то рядом с Ханкалой

– Магомет, посмотри в башне, может, кто живой есть.

– Нет, Ахмед, в башне все жмуры, а вот механик чуть тепленький. Что с ним делать? Может, добить шакала неверного?

– Ты же слышал приказ: живых паковать с собой. За них или выкуп дают, или обмен на наших делают. Так что вытаскивай его из танка и грузи в «уазик».

– Да у него вся башка в крови; может, и не выживет, только машину, свинья, запачкает. Убить его, и все.

– Нет, я сказал, грузи в машину.

Уже двое суток в холодном, сыром подвале одного из домов горного аула непризнанной Республики Ичкерия лежал без сознания русский солдат.

– Я же говорил, Ахмед, надо было его сразу добить. Что теперь с ним делать? – сказал Ваха. Он сидел на бревне возле дома и точил большой кинжал.

– Знаешь, Ваха, надо доктора ему привести. Говорят, хороший медик есть в отряде Ислама. Кстати, отряд сейчас в нашем селе. Так что пойди и договорись.

Через час в сырой подвал в сопровождении Вахи и переводчика спустился афганский медик. Минут сорок он колдовал над русским солдатом – промыл и перевязал зияющую на голове рану с запекшейся кровью, сделал какой-то укол. Затем вышел из темного и сырого помещения, пообещав, что зайдет завтра.

Первые лучи восходящего солнца озарили верхушки скал, у подножия которых расположился небольшой аул. В подвале одного из домов очнулся человек в изорванной форме. Он молча лежал на сыром полу и смотрел в глухую стену. Никакие мысли не посещали голову этого странного пленника с перевязанной головой и в изорванной одежде. Сил не было даже на то, чтобы приподняться на руках. Он сделал еще одну попытку приподняться и опять провалился в беспамятство.

Прошел час; человек снова очнулся и увидел перед собой мужчину с черной бородой, с зеленой косынкой на голове.

– Ай, хорошо, русский, очнулся! А я уж думал, каюк тебе пришел. Как тебя зовут, а, русский?

Человек в изорванной одежде лежал молча, глядя на мужчину с бородой.

– Ты что, язык проглотил? Зовут тебя как, как твоя фамилия? – спросил чеченец и пнул носком тяжелого берца в бок человеку, лежащему на земле. – Я позже вернусь, а ты пока вспоминай, как тебя зовут.

Поднявшись наверх, он заговорил с другим чеченцем.

– Ахмед, русский очнулся, но он молчит; глаза как у ненормального, наверно, крыша поехала у него.

– Это у тебя, Ваха, крыша поехала, а он просто контуженный. Видно, сильно его башкой шандарахнуло. Ладно, скоро медик придет, там и решим, что с ним делать.

После обеда в дом с пленником пожаловал медик-талиб. Он долго осматривал зрачки русского, иногда качая головой. Снова перевязал рану на голове, сделал какой-то укол и через переводчика стал задавать вопросы.

– Ты помнишь, как тебя зовут? – спросил он, и переводчик перевел с афганского на русский заданный вопрос.

Пленник мотнул головой.

– Где ты служил, парень, ты помнишь?

Пленник снова мотнул головой.

– Где ты жил?

Человек в оборванной одежде молчал.

– Ты можешь говорить?

– Да, но я не помню, кто я, – произнес пленник и неуверенным взглядом осмотрел всех присутствующих в подвале.

– Все понятно, – сказал медик. – Ему необходимы покой и хорошее питание. Диагноз – закрытая черепно-мозговая травма с амнезией.

– С чем, с чем? – переспросил переводчика Ваха.

– С потерей памяти. Ваха, ну ты и тупой, – рассмеялся Ахмед.

– Ну да, мы ему здесь еще и санаторий устроим! Падаль, даже не помнит, как его зовут. С кого выкуп требовать? – Ваха снова попытался стукнуть пленного берцем в бок, но человек в изорванной одежде нанес молниеносный удар в солнечное сплетение Вахи, и тот медленно сполз по стене на пол.

– Четко ты его, – рассмеялся Ахмед, наставляя автомат на пленника, но тот уже спокойно сидел на земле, не проявляя никакой агрессивности.

Афганец что-то сказал вслух.

– Что он сказал? – спросил у переводчика Ахмед.

– Он сказал, что видел настоящий удар мастера единоборств. Будьте поаккуратней с этим пленным, он мастер высокого класса. Сейчас проводятся бои на деньги, так что, возможно, это ваш шанс заработать их. Ну, мы пошли, прощайте. Завтра будем мочить федералов.

Афганец с переводчиком удалились.

Через пять минут очнулся Ваха. С опаской посматривая на пленного, он попытался вытянуть кинжал, висящий на боку, но рука Ахмеда остановила его.

– Не надо, брат, мы заработаем на этом русском хорошие деньги.

– Как мы их заработаем? Ведь он не помнит даже, как его зовут. Кто нам заплатит выкуп, Ахмед? Надо просто его завалить, и дело с концом, – Ваха с ненавистью посмотрел на пленника.

– Поднимайся наверх. Не спеши, брат. Пока ты лежал в нокауте, талиб высказал мнение, что этот русский является мастером боя высокого класса, и, выставляя его в ринг, можно заработать много денег. Так что с сегодняшнего дня кормим его на убой. И не провоцируй парня, его амнезия нам на руку. Человек без прошлого – это очень интересно, можно из него слепить что угодно. Надо придумать ему кликуху, чтобы как-то его называть. Есть у тебя какие-нибудь мысли, Ваха? – спросил Ахмед.

– Свинья – хорошая кликуха, ему подойдет, – и Ваха зло улыбнулся, держась рукой за солнечное сплетение.

– Нет, брат, мы назовем его Зверем, и пусть эта кликуха нагоняет страх на его соперников. Но для того, чтобы выставлять его на серьезные бои, надо провести через недельку несколько спаррингов, чтобы определить его возможности и силы. Так что займись поиском спарринг-партнеров, только сам на рожон не лезь.

– Хорошо, брат, я займусь этим делом. Но если он не оправдает наших ожиданий, я сам его убью как бешеного пса, и ты не будешь мне в этом помехой. Договорились, брат?

– Законное желание. Заметано, Ваха, – ответил Ахмед.