- Теперь я совсем счастлив... моя Лазиза...

Она вспыхнула, стыдливо огляделась, а потом встала и быстро засеменила к выходу со сцены.

Я не стал её догонять. Успеется. Теперь мы в любой момент можем договориться о встрече и обсудить что угодно. Я снова приложил розовую бумажку к лицу и заметил, что она пахнет. Очень тонко и нежно, но заметно. Пахнет моей Лазизой. Тем самым ароматом, что я вдыхал вчера, обнимая её на лавочке в парке. Мурашки окатили меня с головы до ног. Я ещё никогда не чувствовал себя таким счастливым...

Вторую часть концерта я провёл, плавая в блаженном розовом облаке, слушая любимый голос и строча Лазизе сообщения в коротких перерывах. К концу её выступления там была уже целая поэма. Когда же моя возлюбленная покинула сцену, ко мне подошёл всё тот же официант и пригласил пройти с ним во внутренние помещения. Я откликнулся с готовностью, надеясь по пути увидать ещё раз свою милую певчую птичку, но увы - мы свернули по коридору в другую сторону от её гримёрки. В конце концов мы оказались в небольшом накуренном кальяном помещении, где посередине стоял круглый стол, а за ним сидело несколько мужчин в возрасте примерно от 35 до 60. Среди них - и сам хозяин. В руках они держали игральные карты, а посреди стола возвышалась кучка купюр и монет. Я похолодел. Господь запретил азартные развлечения, поэтому я даже не умел играть ни в одну мало-мальски серьёзную игру, но теперь, когда я стал свидетелем незаконной партии, просто так меня уже не выпустят.

- Гаяр! - воскликнул Хасан, поднимаясь со своего стула. - Дорогие друзья, познакомьтесь, это Гаяр Рабах, наш постоянный клиент и ярый поклонник таланта моей племянницы. Ни одного её выступления не пропускает!

Каждый, кто был за столом, сердечно пожал мне руку, назвав своё имя, но я, разумеется, почти ничего не запомнил. В голове шумело, а в глазах рябило от дыма, стоявшего столбом.

- Присаживайся, - гостеприимно махнул рукой Хасан на стул, который слуга подставил к столу. - Умеешь в покер играть?

- Нет, - честно ответил я и тяжело сглотнул, глядя на кучку банкнот. - И денег нет совсем.

- Это нестрашно! - усмехнулся Хасан. - Научим и одолжим.

Я знал, что нельзя ввязываться. Прекрасно знал. Но тут вопрос стоял совершенно иначе: куда безопаснее сейчас мне проиграть Хасану немного денег, отдать их, когда заработаю, и остаться таким образом повязанным с ними, чтобы они чувствовали себя в безопасности.

Поэтому я послушно сел на указанное место и принялся изо всех сил внимать правилам игры. Они оказались не такими уж сложными - не сложнее теории программирования, поэтому я смог быстро включиться в игру и проиграть первые триста из одолженных мне пятисот. А вот со следующими двумястами случилась неувязочка. Мне случайно повезло несколько раз подряд, и в итоге я забрал банк в почти пять тысяч. Чувствовал я себя из-за этого весьма двусмысленно. С одной стороны, это деньги, и немалые. Я вполне могу скромно жить на них ещё пару недель и даже покупать Лазизе недорогие цветы. С другой - я остался как бы должен друзьям Хасана, и этот долг ещё хуже настоящего. Как быть, я не знал. Попытался отказаться от выигрыша, но был для этого слишком неопытным:

- Это чистая случайность, Хасан! Я не умею играть, мне просто повезло...

- Карты - это и есть везение, - возражал он. - Эти деньги твои, ты обязан их забрать.

- Я не могу! Не хочу. Пожалуйста... давайте хотя бы разделим их на всех поровну...

Но Хасан был непреклонен, а остальные игроки оставались безучастными к нашему диспуту. Один со скробным видом курил кальян, другой копался в карманах, третий тыкал в телефон...

В итоге я вышел из клуба внезапно богатым. Вызвал такси, быстро и с комфортом доехал до своей конуры и уже там открыл переписку с Лазизой. Почему-то не хотелось делать это при посторонних...

Увидев в парке своего водителя, я страшно перепугалась. Конечно, сразу поняла, что это мама его отправила. Потому что я не взяла трубку. Бог мой, только бы он не увидел меня с Гаяром! Едва попрощавшись, я бросилась прочь. Забралась в кусты, сняла никаб и позвонила маме:

- Где это вы пропадаете, юная леди? - спросила она ледяным тоном.

Это у мамы крайняя степень раздражения - если она называет меня или сестёр юными леди.

- Я ведь говорила, что мне нужно встретиться с Марьям... - жалобным,умоляющим тоном пролепетала я.

- Но я тебя не отпускала. И больше не отпущу, пока господин Газир не изменит своё мнение касательно твоей воспитанности. Ты знаешь, что он очень недоволен твоими навыками в этикете?

- Да, знаю... - вздохнула я.

- Так вот, никаких больше прогулок, пока он не начнёт тебя хвалить!

- Да, матушка.

Я зажмурилась и изо всех сил сжала кулачки, прося Господа, чтобы мама не запретила мне ездить к Марьям по вечерам. Это будет поистине конец света и крушение всех моих надежд...

Я пробиралась к машине всё теми же кустами, чтобы случайно не столкнуться с Гаяром, и всю дорогу думала о том, как мне заполучить какой-нибудь номер телефона, который я могла бы дать ему для связи. Хорошо, что я знаю его адрес! Если вдруг не получится больше петь в клубе, смогу отправить номер письмом. Теперь уже потеря работы певицей не казалась мне самым ужасным несчастьем на свете, а вот потеря связи с Гаяром...

Какая странная и причудливая судьба у наших отношений... Не сама ли я виновна в том, что всё так запуталось? Может быть, мне просто нужно ему во всём признаться? Пригласить к себе и предложить (о, Господи!) жениться на мне?! Нет, я так не смогу. Вероятно, он разозлится, что прежде я молчала и устроила комедию с переодеваниями... Но ведь рано или поздно он всё равно узнает...

Мои мучения прекратила матушка: едва я переступила порог дома, как она сообщила, что сегодня нас должен навестить мой потенциальный жених. Я тяжело вздохнула и решила, что раз сама судьба ведёт его ко мне, значит, так тому и быть. Тем более, что теперь матушка уже не позволит мне выкрутасничать и строго проследит за тем, прилично ли случаю я убралась.

В самом деле: мама пришла в мою комнату и начала давать указания служанке относительно моей причёски и макияжа. Сама выбрала платье - светлое, в нежно-голубых тонах - но в разгар этих приготовлений, когда я уже не чуяла под собой ног от волнения, пришёл слуга и объявил, что Гаяр не придёт.

- Что случилось? - дрожащим голосом спросила я у недовольной матушки. Лицо её было чернее тучи.

- Его отец сказал, что он болен.

- Болен? Чем?

- Душой.

- Что... это значит?

- Временное помешательство. Такое бывает. Но нам, конечно, такой зять не нужен.

На мои глаза вдруг навернулись слёзы:

- Это какая-то ошибка, этого не может быть!