волшебным образом переносятся из концертного зала в пространство храма. Говорят, что под влиянием такого чувства английский король Георг II однажды встал при звуках этой музыки. Английская (и не только английская) публика до сих пор иногда следует его примеру.

Сам Гендель исполнял «Мессию» разными составами — и скромными, и довольно большими, в зависимости от того, чем он располагал в каждом конкретном случае. Причем каждый раз он вносил поправки в партитуру. Поэтому не существует какой-то неприкасаемой «авторской» версии этой музыки, о которой можно было бы сказать: «Именно так и никак иначе хотел великий Гендель!»

После смерти композитора «Мессию» стали исполнять по-разному и особенно часто максимально большими, иногда даже тысячными хорами. Это особенно относится к «Аллилуйе», которая часто звучит отдельно от оратории.

Вектор гигантомании в данном случае вполне объясним, ведь в самой этой музыке заключен эмоциональный размах огромной силы. Как будто все человечество на земле вместе с ангелами на небесах радуется и славит Бога, тем более, что чаще всего и публика вносит свою «аллилуйю» в общий хор.

В ХХ веке против гигантомании восстали сторонники аутентичного исполнительства, и теперь «Мессию» можно услышать в совершенно разных форматах, в том числе, и в камерном. Между прочим, самая известная, хрестоматийная версия «Мессии» принадлежит Моцарту. В его редакции эту ораторию, а также отдельно «Аллилуйю», исполняют уже двести лет.

Хотя при жизни Генделя «Мессия» исполнялся обычно на Пасху, позже «Аллилуйя» стала в англоязычных странах музыкальным атрибутом Рождества. Ее не просто слушают в концертном зале, ее поют огромными любительскими хорами и устраивают публичные перфомансы с привлечением людей, далеких от музыки по принципу «поют все!»

«Аллилуйя» Генделя впечатляла не только обычных людей. Многие гениальные мастера покорялись силе этой музыки. Рассказывают, что Йозеф Гайдн не мог сдержать слез при звуках «Аллилуйи» и называл Генделя «господином над всеми нами». А Бетховен высказал желание «обнажить голову и преклонить колени на его могиле».

Гендель и сам был очень доволен тем, что он создал, и объяснял это божественным озарением. На последней странице «Мессии» он сделал надпись: «SDG» — Soli Deo Gloria («Единому Богу слава»). И наверняка добавил к этому вслух: «Аллилуйя!»

ЧТО ЕЩЕ ПОСЛУШАТЬ ИЗ ГЕНДЕЛЯ:

«Alla Hornpipe» из Второй сюиты «Музыки на воде» — очень популярный фрагмент оркестровой музыки Генделя, написанный для королевских прогулок по Темзе. «Hornpipe» (хорнпайп) — это английский танец.

Вариант исполнения: оркестр English Baroque Soloists, дирижер Джон Эллиот Гардинер (John Eliot Gardiner).

Сарабанда из клавирной Сюиты ре минор — сочинение юного Генделя, звучащее сегодня как воплощение классического английского стиля. Приобрело особенно большую популярность после выхода фильма Стенли Кубрика «Барри Линдон», в котором эта музыка играет роль лейттемы. С тех пор она стала чаще исполняться не в клавесинном оригинальном варианте, а в оркестровых версиях.

Вариант исполнения: барочный ансамбль «Voices of Music».

Пассакалия из клавирной сюиты № 7 соль минор — известнейшая музыка Генделя в форме вариаций на короткую басовую тему, образец строгости и простоты героического стиля Генделя. Поскольку размах величественного образа Пассакалии больше, чем скромный звук клавесина, чаще всего ее исполняют в самых разнообразных инструментальных переложениях. Особенно популярна эффектная транскрипция для скрипки и альта, сделанная норвежским скрипачом и композитором Юханом Хальворсеном.

Вариант исполнения: Яша Хейфец (скрипка) и Григорий Пятигорский (виолончель) (Jascha Heifetz, Gregor Piatigorsky).

Ария Альмирены из оперы «Ринальдо» («Lascia ch’io pianga») — самая известная оперная ария Генделя, спетая всеми знаменитыми сопрано, меццо-сопрано и контртенорами, в жанре сарабанды (старинный медленный испанский танец). Плененная Альмирена тоскует о свободе и любимом рыцаре Ринальдо: «Дай мне оплакать жребий жестокий! И о свободе мне помечтать…»

Вариант исполнения: Чечилия Бартоли (Cecilia Bartoli) и ансамбль барочной музыки Academy Of Ancient Music, дирижер Кристофер Хогвуд (Christopher Hogwood).

«Священник Садок» («Zadok the Priest») — торжественное, великолепно сделанное хоровое сочинение в жанре английского антема (духовной кантаты), написанное по случаю коронации Георга II (в Библии священник Садок помазал Моисея на царствие). Этот хор обязательно нужно послушать всем футбольным болельщикам, потому что в обработанном варианте его фрагмент известен как гимн Лиги чемпионов УЕФА.

Вариант исполнения: Хор Вестминстерского аббатства и Английский камерный оркестр (Westminster Abbey Choir, English Chamber Orchestra).

Михаил Иванович Глинка

«Вальс-фантазия»

https://youtu.be/-6qEAKn1Lmk

«Вальс-фантазия» Глинки не относится к числу сочинений, которые знает весь мир. К сожалению, наш великий русский классик по разным причинам не очень хорошо известен за пределами его отчизны. Не только две его оперы — «Жизнь за царя» и «Руслан и Людмила», но и множество прекрасных миниатюр не так часто исполняются на Западе.

Но для России Глинка — это золотой стандарт национальной музыки и начало всех начал. В том числе, прекрасной традиции русского вальса. В его «Вальсе-фантазии» «для сердца русского слилось» очень и очень многое. Это музыка-миф, донесшая до наших дней дух «чудных мгновений» пушкинской эпохи и блеск бальных залов Петербурга.

ВАЖНО ЗНАТЬ:

«Вальс-фантазию» си минор Глинка написал в 1839 году как фортепианную пьесу. Но больше он известен как симфоническое сочинение в авторской оркестровке, сделанной в 1856 году.

Окончательная редакция получила название «Скерцо (Вальс-фантазия)».

К тому времени, когда Глинка написал это вальс, он был уже автором первой национальной классической оперы «Жизнь за царя» и главным русским композитором. Но при этом он оставался сочинителем салонной музыки — разнообразных полек, вальсов, «блестящих» галопов и вариаций, веселых котильонов, контрдансов, сентиментальных романсов и даже озорных «кавалерийских рысей» для четырехручного исполнения. Чаще всего их создание было следствием лирических увлечений композитора. «В молодости я был парень романтического устройства», — писал он о себе. Женская красота, иногда один только кокетливый взгляд воспламеняли его сердце и музыкальную фантазию.

Такая же искра зажгла и «Вальс-фантазию». Не надо быть психологом, чтобы услышать в нем бурный взлет вдохновения и любовной эйфории. Но на этот раз история была довольно серьезной, как и музыка, которую эта история вдохновила.

«Она была нехороша, даже нечто страдальческое выражалось на ее бледном лице, ее ясные выразительные глаза, необыкновенно стройный стан и особенного рода прелесть и достоинство… все более и более