мгновение – и всё закончится. Со снами всегда так: не успеешь сообразить, что танцующие носороги в розовых резиновых сапогах не настоящие – как уже просыпаешься. И ещё я опять почувствовала лёгкое покалывание, будто моё тело готовилось проснуться. Поэтому спокойно села на поросший мхом камень и стала ждать.

И ждала. И ждала.

Наконец я с раздражением сообразила, что мне впервые скучно во сне. К тому же я замёрзла. Я сильно ущипнула себя за руку, но в результате рука разболелась, а холод никуда не делся. Прекрасно – но почему такой глупый сон так затянулся? На прошлой неделе я во сне летала и пробовала на вкус облака, сладкие как леденцы. Вот тот сон я бы с удовольствием посмотрела подольше.

Поднявшись, я начала пробираться обратно, во двор. Спуск с холма занял гораздо больше времени, чем подъём. Очевидно, мои суперсилы уже истощились. Дрожа от холода и вымотавшись, я наконец добралась до дома, проскользнула в дверь и дошла до комнаты. Заяц встретил меня, бурно виляя хвостом, что было на него совсем не похоже. Наверное, мне это приснилось, потому что иногда на самом деле хотелось, чтобы пёс был немного поласковее. Я погладила его по серой шерсти, с облегчением упала в кровать и натянула одеяло на голову.

Я мирно дремала, пока меня не разбудил стук в дверь. Выглянув из-под одеяла, я увидела, что комната залита солнечным светом.

– Руби, – окликнул меня Ной и приоткрыл дверь, – ты сегодня будешь вставать? Пора вести Зайца на прогулку!

Пёс, лежащий перед моей кроватью как огромный мохнатый ковёр, медленно поднялся. Хотя этой ночью он вообще ничего не смог бы испортить, вид у него был усталый. Да и я совсем не отдохнула за ночь. Наверное, сказался вчерашний испуг, но я бы ни за что в этом не призналась.

– Я только умоюсь, и мы сразу пойдём, ладно?

Взяв из шкафа одежду, я прошла мимо Ноя в коридор.

Он ничего не ответил. Я обернулась и увидела, что Ной так и стоит у моей двери. И только повернул голову, словно хочет удостовериться, что я иду в ванную. Странно он на меня смотрел: вопросительно, раздражённо и немного встревоженно.

– Ну, значит до скорой встречи, – сказала я и вошла в ванную.

Там я внимательно осмотрела себя в зеркале. И на что Ной так уставился? Он не раз видел по утрам мою растрёпанную рыжую шевелюру. Придирчиво осмотрев себя в зеркале, я не обнаружила ничего особенного. На мне была обычная пижама… с обычными ухмыляющимися обезьяньими мордочками. И что? Мне пора избавиться от этого немного глупого предмета туалета?

Я решительно расстегнула молнию на пижаме (да, если честно, это был комбинезон) и засунула ухмыляющихся обезьянок в мусорное ведро, не удостоив даже взглядом. Потом надела джинсы и зелёный свитер, почистила зубы и стянула растрёпанные волосы заколкой. Теперь, по крайней мере, мои огненные кудри не торчат во все стороны.

– Слушай, давай сходим в булочную и купим свежих булочек? – как можно непринуждённее предложила я, спускаясь по лестнице.

Ной ждал у двери с Зайцем, и смотрел на меня всё так же странно, хотя от обезьян я избавилась.

– Нет, лучше не надо, – отказался он. – Кэтлин испекла не булочки, а овсяное печенье без молока и сахара. – Он запнулся, явно поняв, что сказал лишнее.

– Откуда ты знаешь? – удивилась я. – Ты уже ходил сегодня на центральную площадь?

– Я… да. – Ной, явно взволнованный, намотал конец поводка Зайца на запястье и открыл дверь. – Я совсем забыл, что мы больше не ухаживаем за бездомными животными, и встал слишком рано. Ты спала, и мне не хотелось завтракать вдвоём с миссис Сильвертон, поэтому я прогулялся за почтой. И заодно зашёл в булочную. Ради печенья сегодня не стоит навещать Кэтлин, честное слово. На вкус оно как картон.

– А-а-а, – разочарованно вздохнула я и, натянув сапоги, вышла за Ноем на улицу.

Стоял типичный летний день, поэтому было довольно прохладно и ветрено, а земля ещё не просохла после дождя. Когда мы шли через двор, я спросила:

– Отец тебе больше не писал? Ничего нового о школах-интернатах? – Задав этот вопрос, я попыталась подготовиться к новой порции плохих новостей.

– Нет, в этот раз от отца ничего не было, – ответил Ной, не сводя глаз с Зайца. Я вздохнула с облегчением – хотя бы об этом можно пока не беспокоиться. Достаточно и того, что мы опять не нашли и следа Дай-Дай, и это при том, что не переставали её искать ни на минуту.

Вернувшись, мы увидели миссис Сильвертон: она прощалась с преподобным Морландом у дверей клиники. Он снова принёс своих кошек, и, как и в прошлый раз, они на удивление спокойно сидели в переносках.

– Вы сотворили чудо! – сияя, воскликнул отец Морланд. – Рори и Финн ещё никогда не вели себя так послушно. Теперь я могу снова брать их с собой в исповедальню!

Миссис Сильвертон улыбнулась в ответ, но при виде нас её улыбка словно застыла.

– Дети, – сурово сказала она, упорно игнорируя Зайца. – Хорошо, что вы пришли. Скажу вам честно: дом в ужасном состоянии. Стопки немытой посуды на кухне, грязное бельё в ванной – разве это уют? У меня столько работы в клинике и в ИЗУППА, что времени на уборку просто нет. Я рассчитываю на вашу помощь…

– Да, дети, – поддержал её отец Морланд. – Миссис Сильвертон так много работает – пожалуйста, помогите ей. В конце концов, это для блага животных.

Мне даже не нужно было смотреть на Ноя, чтобы понять, какого труда ему стоило промолчать. Он так громко скрипнул зубами, что никаких комментариев не потребовалось. Мы регулярно убирались в доме, но, очевидно, результаты не соответствовали высоким стандартам миссис Сильвертон. Нана не сердилась, если возле раковины стояло несколько тарелок или в ванной болтался поношенный свитер.

Под испытующим взглядом священника я решила прибегнуть к маленькой хитрости.

– Когда мы всё уберём в доме, – сказала я с благовоспитанной улыбкой, – то поможем вам и в изу… э-э… в новом Институте.

Однако миссис Сильвертон сразу разгадала подвох.

– В этом нет необходимости, спасибо. Как только в доме будет порядок, можете играть в свои игры, – промурлыкала она, приведя преподобного Морланда в восторг своей невиданной добротой.

– О, детство, тебя не вернуть, – вздохнул он. – Ну что ж, доктор, спасибо вам за помощь. – С этими словами он потащил кошек со двора, а миссис Сильвертон помахала ему на прощанье и одновременно бросила на нас предостерегающий взгляд. Поэтому, хочешь не хочешь, пришлось идти