— А с Гарри?

— Не знаю. Видишь ли, есть еще кое-что… — неуверенно продолжил Дэнил.

— Что, Дэнил, что? — нетерпеливо спросила она.

— Тесты показали, что ты беременна.

— Ты когда об этом узнала? — Мейсон словно сквозь сон слышала, как Эмма теребила Анну по дороге в бальный зал. У нее кровь стучала в висках и сердце ныло. Она не замечала ничего вокруг: ни потрясающих интерьеров, ни вышколенных официантов в униформе, бесшумно лавирующих между гостями с подносами шампанского, не слышала нежных мелодий оркестра, играющего в глубине зала.

Она чувствовала на себе взгляд Дэнила и помимо воли окунулась в прошлое, куда ей так не хотелось возвращаться. Однако прошлое не отпускало с тех пор, как она увидела его в лагере в Новом Южном Уэльсе, или даже раньше, за много лет до этого.

Мейсон можно было простить за то, что она решила, будто попала в сказку. Когда-то она мечтала очутиться в королевском дворце. Но с той поры много воды утекло.

Она бессознательно бросила взгляд на выход. Ей не продержаться всю ночь.

Мейсон заметила Джона, пожилого старшего конюха из конюшен Антонио, который тренировал ее для участия в Кубке Хэнли. Он одиноко стоял в углу. Одетый в смокинг, Джон явно испытывал неловкость и смущение. Мейсон извинилась перед собеседниками из синдиката «Круг победителей» и подошла к Джону.

— Смотрю, ты основательно почистил перья, — шутливо заметила Мейсон вместо приветствия.

— Хотел сказать то же самое про тебя, Макоулти, — не полез за словом в карман Джон.

Мейсон сразу почувствовала себя легко в его компании.

— Шейх постарался на славу. Вечеринка впечатляет, — заметил Джон, осторожно обхватив толстыми пальцами ножку хрустального фужера, словно опасаясь, что она хрустнет.

— А я бы лучше пива выпила, — улыбнулась Мейсон.

— Ха! Сомневаюсь, что смогу раздобыть для нас здесь пинту, — подыграл ей Джон, а потом серьезно добавил: — Рад тебя видеть.

— Как Веранчетти? Нормально перенес путешествие?

Джон утвердительно кивнул.

— Королева планирует устроить шоу, продемонстрировать чудо-коня гостям, — сказал Джон.

— Он будет в восторге, — ехидно заметила Мейсон.

— Веранчетти справится. Но ему будет лучше, если он увидит тебя.

— Я скучала по нему, — призналась Мейсон.

— Думаю, он тоже по тебе скучал. Жеребец хорошо относится к парню, которого они пригласили на скачки в канун Нового года, но он не привязался к нему так, как к тебе. И Антонио жаловался. Синдикат выиграл Кубок Хэнли, но проиграл эту лошадь тебе.

Мейсон виновато улыбнулась, довольная тем, что Веранчетти не слишком привязался к своему новому наезднику. Она молча пообещала себе, что навестит его позже.

— Как поживает твой отец? — спросил Джон, прерывая ее мысли.

— Спасибо, неплохо.

— Хороший он человек и тренер опытный.

У Мейсон возникла идея.

— Ты думал о том, что собираешься делать теперь?

— Ну, с Антонио и Эммой все в порядке, и я подумываю вернуться домой, хотя там климат не очень подходящий для моих старых костей.

— Если нужен теплый климат, подумай об Австралии. Папа был бы рад тебя видеть. Если, конечно, мы переживем следующие несколько месяцев.

— Я слышал о том, чем вы занимаетесь. Помогать трудным подросткам — это большое дело. Похоже, у тебя отличный проект.

— Да, — ответила она, и глаза ее засияли от гордости.

— Больше никаких скачек?

— Похоже на то. Я в этот раз согласилась исключительно из-за призовых.

— Твоя победа заслуженная, Макоулти. Ты столько сил положила. Это было нелегко, но ты справилась и стала лучшей. — Гордость и уважение, светившиеся в глазах Джона, бальзамом пролились на израненную воспоминаниями душу Мейсон.

В этот момент в зале появилась королева и направилась прямо к Мейсон. Джон что-то буркнул и немедленно растворился в толпе гостей.

— Я так рада, что вам удалось приехать на торжество, — сказала мать Дэнила, беря Мейсон под руку. — Без вас вечер потерял бы половину своего очарования. — Они медленно фланировали по залу.

Мейсон, как и в первый момент, когда увидела написанное от руки приглашение королевы, была немного озадачена. Она не понимала, почему ее присутствие в Терхарне так важно. Она также не могла понять, почему вдруг вообразила себя дебютанткой на балу эпохи эдвардианской Англии.

— Могу я спросить…

— Почему для меня было так важно, чтобы вы были на приеме? — закончила ее вопрос королева и улыбнулась. — Мой сын унаследовал интерес к лошадям не только от отца, но и от меня. Раньше я обожала ездить верхом, но после рождения Дэнила… — Она пожала плечами. — Я стала более осторожной. И хотя я прекрасно держалась в седле, но не могла себе позволить регулярно заниматься верховой ездой. Я не имела права рисковать собой, ведь у меня рос сын. Кроме того, я всегда знала, что пресса часто предвзято относится к женщинам-жокеям, а к вам особенно. Это был мой протест своего рода.

В этом искреннем признании королевы Терхарна было столько всего, что Мейсон растерялась. Но больше всего ее тронула материнская забота и поддержка Элизабет, которой Мейсон была лишена с детства.

— У вас, вероятно, голова идет кругом, не так ли? — Королева махнула рукой в сторону сверкающего бального зала. — От всех этих королевских штучек? — закончила она.

— Эти королевские штучки? — повторила Мейсон, удивленная таким нелестным эпитетом для роскошного праздника, который сама королева и организовала.

— Мне потребовалось довольно много времени, чтобы привыкнуть к этому, — пояснила Элизабет, будто понимая, что Мейсон не совсем улавливает нить разговора. — Стать королевой, — уточнила она. — Хашиду пришлось приложить немало усилий, чтобы убедить меня, что это может сработать. Я не всегда была принцессой, — тихо призналась она.

Мейсон улыбнулась. Она начала привыкать к откровениям королевы.

— Я немного играла в театре и кино, — сказала Элизабет таким тоном, что Мейсон поняла: мать Данила была не просто актрисой, а звездой. — Хашид увидел меня в фильме, сказал, что влюбился с первого взгляда, и поехал за мной в Америку. О, я поняла это сразу, как только увидела его. Но я заставила его потрудиться. Нехорошо позволять мужчинам думать, что они могут легко добиться своего.

Легкий, но довольно громкий смех, доносившийся с другого конца зала, привлек их внимание, и королева устало произнесла:

— Жаль, что Данил вынужден идти на такие крайние меры, чтобы избежать… — королева запнулась, — чего бы он там ни избегал. Но должна признаться, я действительно не знаю, о чем думала эта сваха.