Сначала она очень удивилась, что Венн оставил зеркало без охраны, но потом, пробираясь под голубоватой сетью, заметила панели новых систем безопасности, сигнализацию и тонкие лучи, которые старательно обходил Уортон.

– Венн все время боится, что его украдут. Превращается в параноика. Установили с Пирсом контрольную панель, окутали все проводами и стерегут, как королевские драгоценности. Если появится хотя бы намек на возвращение Джейка, по всему дому завоют сирены. На оплату всего этого и ушли картины. Все, ближе мы подойти не сможем.

– Безумие какое-то, – раздраженно буркнула Сара.

– Наверное. Но зеркало пугает меня… Словно бы живет своей жизнью.

Обсидиановое зеркало.

Оно стояло перед ними, чуть наклонившись. Черное вулканическое стекло в резной серебряной раме. Сара видела на его темной поверхности свое отражение, тоже под наклоном. Ее лицо там выглядело иначе, было слегка встревоженным. Зеркало отражало Сару, но в этот момент она впервые почувствовала некоторое сомнение. Зеркало показывает ту Сару, которая стоит перед ним здесь и сейчас? Или ее образ подвергся искажениям, прошел какой-то путь во времени и теперь она видит Сару, которая стояла здесь несколько секунд назад? Или зеркало способно показать не только внешность, но и чувства? Эмоции? Душу?

Уортон продолжал говорить, и Сара переключила свое внимание на него.

– …что угодно может сделать. Никогда бы не подумал, что буду скучать по этому наглому и самонадеянному паршивцу.

Сара догадалась, что речь о Джейке.

– Он в состоянии о себе позаботиться.

– Как и его отец. Но что, если мы больше никогда его не увидим?

Сара похлопала его по плечу и рискнула подойти еще ближе к сети из светящихся лучей.

– Не волнуйтесь. Просто продолжайте верить. Гидеон его найдет. Он обещал.

Уортон хмыкнул:

– Если Саммер узнала, то уже разорвала его на куски.

– Вам правда нужно… – Сара запнулась. Ей показалось, что она увидела какую-то вспышку. Как будто молния сверкнула. – Что это?

– О чем ты?

– Вы не видели?

Уортон поспешил встать рядом с Сарой:

– Я ничего не вижу, только…

Зеркало мерцало.

На долю секунды оно даже исчезло. Сара с Уортоном оказались в каком-то непроглядно темном месте. Там было трудно дышать от пыли, а вокруг – обломки бетонных конструкций и груды битого кирпича.

У Сары от изумления отвисла челюсть.

Уортон выругался.

А потом поверхность зеркала снова стала прежней.

– Что это… Где?

Сара смотрела на обсидиановое зеркало и видела свои широко распахнутые, испуганные глаза. Она читала в них страх того, что черная дыра, нацеленная поглотить мир, добралась и сюда.

– Это была смерть, – прошептала Сара.

Джейк сидел на деревянной скамье и оглядывал камеру.

Уже не в полицейском участке, а в тюрьме. Его привезли сюда в черной полицейской машине с позвякивающим колоколом на крыше и за ним закрыли как минимум четверо тяжелых металлических ворот. Воздух в камере был спертый, из коридора доносились приглушенные голоса и лязг оловянной посуды.

Слишком тихо. Джейк гадал, где он. В военной тюрьме? Или Алленби купился на обещание сдать шпионскую сеть и смог оставить его под своим контролем?

Юноша хмуро посмотрел на свисающую с потолка паутину. Вот уж влип так влип. И что теперь говорить на допросе? Если Алисия действительно возглавляла шпионскую сеть, что он мог о ней знать?

Джейк устал и плохо соображал. У него болела голова и жутко хотелось есть – миска у двери уже который час стояла пустая. Он бы дорого заплатил за возможность принять горячий душ. За чистую одежду. И даже за зубную щетку.

Что толку об этом думать? Надо внимательно осмотреть камеру, изучить распорядок и спланировать побег.

Еще не построили такую тюрьму, из которой не смог бы сбежать Джейк Уайльд!

Спустя всего десять минут он убедился в том, что это далеко не так.

В один из пасмурных дней в начале июня дядя позвал меня в кабинет.

– Итак, моя дорогая, пришел день, когда ты наконец вступишь в права наследования, – сказал он.

– У меня есть наследство? – изумилась я.

Дядя откашлялся. Я заметила, что он немного нервничает.

– Видишь ли, ровно десять лет назад в этот день твой отец, э-э, покинул наш мир.

– Он умер? В этот день?

– Ну… он ставил некий эксперимент и потерпел неудачу. В комнате произошел взрыв, а после там никого не обнаружили. Он, естественно, не мог выжить, но его тело… Дорогая, не хочу тебя расстраивать. Такие подробности не для девичьих ушей. Скажем так: его тело так и не было найдено. А это, как ты знаешь, влечет за собой определенные юридические сложности.

Я с трудом могла скрыть охватившее меня волнение:

– Мне никто ничего не рассказывал.

– Э-э… в общем – да.

Этот маленький человек с огромным самомнением явно чувствовал себя неловко. Я ощутила, как в мою душу закрадывается надежда.

Дядя посмотрел на конверт из веленевой бумаги, который лежал перед ним на столе.

– Это письмо адресовано тебе. Я, как твой опекун, естественно, его прочитал.

Меня захлестнула злость. Я крепко сцепила пальцы:

– Но теперь я его заберу.

– В этом нет нужды. Я все тебе объясню…

Я встала:

– Нет, дядя, я заберу свое письмо.

Мне даже показалось, что он немного испугался. Я взяла со стола конверт и тут же его открыла. Дядя прошел к окну, встал, заложив руки за спину, и хмыкал, пока я читала эти удивительные строки.

«Куинхит и Карбери, солиситоры

Стейпл-инн

Лондон

Мадам,

я уполномочен уведомить вас о том, что мой клиент и ваш отец мистер Джон Харкорт Симмс с этого дня по закону признан покойным и его поместье, дом и все имущество теперь переходит к вам.

Если вы или ваш представитель соблаговолите лично посетить нас, мы посвятим вас во все дальнейшие детали.

Позвольте поздравить вас по случаю вступления в наследство и выразить свои соболезнования в связи с вашей утратой.

Ваш покорный и преданный слуга,

Я держала письмо дрожащими пальцами и не могла поверить своим глазам. Закончилась моя скучная и безрадостная жизнь. У меня есть свое имущество!