Я чувствую, как подкатывает оргазм. Перехватываю инициативу, забрасываю ноги Иды себе на плечи и вколачиваюсь беспощадно, жестко. Она стонет громко. Так громко, как стонала, когда кончала на моем языке. Кошечка близко. Спустя несколько толчков я кладу палец ей на клитор и энергично кружу им, доводя Иду до пика, и сразу ныряю за ней. По позвоночнику проходит дрожь, а по спине и вискам стекают капли пота. Я не могу восстановить дыхание. И, черт возьми, теперь я не уверен, что вообще смогу когда-либо.

Я падаю справа от Иды. Мы оба тяжело дышим, и оба улыбаемся. Жаль, что она сейчас не видит широкой улыбки на моем лице. Тогда она бы поняла, какое удовольствие доставила мне. Но это лишнее. Ни к чему ей знать, кто я такой, по многим причинам.

Я поворачиваюсь набок и убираю с лица Иды спутавшиеся волосы.

— Ну так как, Ида, мы подходим друг другу? Что ты там говорила? Позы, размер? – я усмехаюсь, и Кошечка вместе со мной.

— Ну, мы пока мало попробовали. Но размер отличный, и темп ты задал хороший.

— Не больно было?

Она качает головой, а потом кивает. Я смеюсь. Это так по—детски.

— Разве что немного совсем. А тебе… понравилось?

Я провожу по ее щеке ладонью, а потом подаюсь вперед и нежно целую в краешек губ.

— Ты поверишь, если я скажу, что это был самый яркий секс в моей жизни?

— Не поверю, — смеясь, отвечает она. – Я же ничего не сделала.

— Ты присутствовала.

Ида снова смеется, и мне нравится этот звук. Мелодичный, легкий, негромкий. Так и не скажешь, что она крикунья. Когда она спокойно разговаривает, у нее довольно тихий, спокойный голос. Но вот в моменты оргазма… да, она действительно кричит. Не противный крик, больше напоминающий визг, но громко. К этому просто надо привыкнуть. Зато этот звук как индикатор ее удовольствия для меня. По нему я понимаю, что Ида уже на грани.

Я позволяю себе еще несколько минут любоваться красотой Иды. Ее расслабленной улыбкой, слегка пьяной. Ее безупречным телом. А потом я поднимаюсь с постели и начинаю одеваться. Ида садится и тянется к лицу, но я цыкаю.

— Повязка, Ида, — говорю довольно жестко. – Она должна оставаться на месте, пока я не покину номер.

Улыбка Иды угасает, и она обнимает свои плечи руками. Сводит вместе ноги и пытается сжаться в комочек. Ох, милая, как же мне хочется сейчас завернуть тебя в свои объятия и проспать с тобой всю ночь, прижимая к своему телу. Но это недопустимо. Мне приходится мысленно перечислять все причины, по которым мы не можем быть вместе.

— Прости, я немного забыла.

— Не будем допускать этой забывчивости, хорошо? В следующий раз я уйду сразу.

Ида тянет на себя покрывало, прикрывая им стратегически важные места, и становится на колени. До чего же она красивая в этой позе. Член снова рвется к ней, тараня только что застегнутую ширинку. Но нет. Не в первый раз. В следующий, возможно, мы позволим друг другу большее и проведем вместе больше времени. Но не сегодня.

— Не надо, — просит Ида. – Не надо уходить сразу, ладно? Я буду чувствовать себя… — она опускает голову и кусает губу, а я, подцепив ее подбородок пальцем, поднимаю ее лицо.

— Как ты будешь себя чувствовать, Ида? Закончи предложение.

— Использованной, — у нее слегка дрожит губа, и эта херь – еще одна причина, почему я не завожу отношений. Потому что мне придется иметь дело с женскими истериками. Когда женщина говорит вам, что не склонна к истерикам, не верьте. Каждая из них рано или поздно закатит вам знатный скандалец.

Я нежно целую Иду в щеку и эгоистично наслаждаюсь тем, как она тянется вслед за мной, когда я отстраняюсь. Провожу подушечкой большого пальца по ее нижней губе.

— Это чувство неправильное, моя девочка. Ты не должна его испытывать. Если уж говорить о технической стороне процесса, то ты именно та, кто использует меня для воплощения своих фантазий. И я рад быть использованным тобой. Мне это нравится. Поэтому твое чувство иррационально. Ты умная женщина, милая Ида, просто переосмысли свое отношение к нашим встречам, и тебе станет гораздо легче и приятнее. Хорошего вечера, Кошечка. Мне все понравилось. Надеюсь, тебе тоже.

В последний раз я прикасаюсь к ее щеке, а потом, не оглядываясь, покидаю номер.

Через полчаса я сижу в машине на набережной и смотрю на блики луны на воде.

— Она судья, а я адвокат. Она, как и всякая женщина, утратит свое очарование, как только отношения получат развитие. Она захочет большего, когда я позволю ей поверить в то, что оно возможно. Рано или поздно у нее начнет болеть голова, и секса ты не увидишь, Никита.

Если бы кто-то сейчас подслушал мой бубнеж, покрутил бы пальцем у виска. Я и сам готов это сделать. Не могу сказать, что я так быстро стал зависим от женщины, но, черт побери, Кошка никак не идет у меня из головы. Я уже час сижу в машине и пялюсь на долбаную воду в то время, когда должен был присоединиться к моим друзьям в ночном клубе. Но мне совсем туда не хочется. Как будто если я туда приеду, то слетит все очарование нашего с Идой вечера.

Я откидываю голову на подголовник и прикрываю глаза. Постоянно воспроизвожу в памяти ощущения, запахи, звуки. Я снова хочу ее. До зубовного скрежета. Наверное, так лучше не хотеть. И теперь я должен быть рад, что четко ограничил наши встречи до десяти. Но как же, сука, тяжело сдержаться и не послать к черту ограничения!

***

Ида

Так, ладно. Подытожим. Темный сделал так, как изначально предлагал. Встреча, не обремененная ненужными чувствами и привязанностями. И все было бы правильно и понятно, если бы… если бы он не ощущался настолько правильным надо мной. Если бы не было этого странного чувства, что я наконец нашла того самого. Черт, эти романтические порывы ни к чему хорошему не приводят. Нет, приводят, конечно. Но только тогда, когда ты, как минимум, узнаешь своего партнера. И видишь его лицо. Я негромко хихикаю над нелепой ситуацией, и женщина, которая едет со мной в лифте, недобро косится на меня. Я поднимаю ладонь и улыбаюсь ей.

— Простите, вспомнила шутку.

Она поджимает губы и кивает. Несчастная, у нее даже улыбнуться повода нет. Как только лифт останавливается на моем этаже, я желаю скучной даме хорошего вечера и выхожу в коридор. Как ни странно, сегодня замок на двери поддается с легкостью, и ключ в нем не заедает.

Оказавшись в родных стенах, я сбрасываю у порога туфли и летящей походкой направляюсь к кухонному островку. Достаю из холодильника вино, зубами выдергиваю из бутылки пробку и выбрасываю ее в мусорное ведро. Вина осталось как раз на один бокал. Наливаю себе ароматный напиток и делаю большой глоток, осматривая свое скучное жилище. Все такое… ну, на своих местах. Но в эту секунду мне хочется… Я хихикаю, вспоминая, что не донесла туфли до гардеробной, как делаю обычно, а бросила валяться в коридоре. И мне хочется какого-то безумства. Сделать что-то совершенно мне несвойственное.