– Вспоминайте, – сказала она, ее грудь, прижатая к его груди, вздрагивала от прерывистого дыхания.

У Монтойи вырвалось тихое проклятие.

– Вы его не любите.

– Я хотела бы полюбить его. – Она нерешительно просунула руки под его камзол и обняла за талию.

Его тело пылало как в лихорадке, Амелия чувствовала это даже сквозь одежду.

– Ваше сердце уже занято?

Она судорожно вздохнула.

– Некоторым образом.

– Почему я?

– А почему маска? – возразила она с неприятным ощущением, что вопросы раздели ее догола.

Он пристально посмотрел ей в лицо:

– Моя внешность не та, какую вы бы хотели увидеть.

Ее глубоко встревожила категоричность его тона. Чувство неуверенности овладело ею настолько, что она убрала руки и попыталась отодвинуться. Он держал ее крепко.

– Давайте все решим сейчас, – сказал он, касаясь загрубелыми пальцами ее щеки. – Чего вы хотите от меня?

– Вы заинтересовались мною из-за Сент-Джона?

Монтойя покачал головой.

– Мои мотивы просты. Я увидел красивую девушку. Я забыл о приличиях и начал преследовать, что вас смутило. Я попытался извиниться. Вот и все. – Он провел руками по ее спине и, поглаживая, притянул к себе.

Он был такой мускулистый, такой крепкий, что Амелии хотелось прильнуть к нему и ощупать без всякого стеснения. Только один мужчина так близко прижимал ее к себе. Всего лишь недавно она сказала бы, что ее способность получать наслаждение от таких объятий умерла вместе с Колином. Теперь она знала, что это Неправда.

Как удивительно было найти Монтойю.

Или, вернее, как удивительно, что он нашел ее.

– В тот вечер… Вы видели, что появились другие люди, – напомнила она.

– Видел. – Он сурово сжал губы. – Я человек, обремененный темным прошлым. Вот почему вам не следует посылать за мной.

– Вы не обязаны были приходить. – Темное прошлое, вот что помогло ему различить тайные сигналы, которые большинство аристократов просто не заметили бы. Кто же он?

Уголок его рта насмешливо приподнялся, и она дотронулась до него кончиком пальца. Она не заметила никакого уродства ни в прорезях маски, ни около рта. Амелия могла рассмотреть только экзотический разрез его черных глаз и губы, созданные для греха. Овал лица, форма головы и сила тела были совершенны. Амелия чувствовала, что могла бы целовать его часами, и это никогда бы не надоело ей.

Она дотронулась до края маски:

– Позвольте мне посмотреть на вас.

– Нет! – Он грубо оттолкнул ее руку, затем снова схватил и поцеловал тыльную сторону ладони. От прикосновения его губ даже к перчатке она ощутила, как по коже пробежали мурашки. – Поверьте мне. Правда может оказаться непереносимой.

– Поэтому вы и не ухаживаете за мной?

Монтойя застыл на месте.

– А вы бы этого хотели?

– Вы испытываете такие чувства ко многим женщинам? – Она посмотрела на его горло и заметила, как он сглотнул.

– У меня были подобные чувства только к одному человеку, и он потерян для меня, как и ваша любовь для вас.

Неожиданно он еще крепче обнял ее и прижался губами к ее лбу.

– Вы уже упоминали о потерянной любви, – с волнением сказал он.

– Иногда возникает чувство, что потеряна какая-то часть меня самой. Это невыносимо. Не понимаю, почему мои чувства все еще живы после всех этих лет, как будто он может вернуться, какая-то часть меня ждет его. – Она сжала руки под его камзолом. – Но когда я с вами, я думаю только о вас.

– Я вам напоминаю его?

Она покачала головой.

– Он был так полон жизни, необуздан; вы сдержаннее, но… как-то примитивнее. – Она смущенно улыбнулась. – Как глупо это звучит.

– Вы сами вызываете эту примитивность, – сказал он, касаясь щекой ее виска. Он был так близко, что его запах заглушал все чувства Амелии, и от этого кружилась голова. Радость, горячая и сладостная, переполняла ее. Как будто она проснулась после нескольких лет забытья. Амелия чувствовала свою вину, отягощенную сознанием, что она предает Уэра, но не могла побороть влечение к Монтойе. Оно было слишком сильным, слишком стремительным и пьянящим.

– Я бы охотно проверила это… – нерешительно предложила она.

– Вы делаете мне предложение, мисс Бенбридж? – спросил он, тихо рассмеявшись, его смех привел ее в восхищение. Такой смех стоил многого. И она уже перебирала в уме анекдоты, которыми могла бы развеселить графа.

– Я хочу увидеться с вами еще раз.

– Нет. – Она прижалась щекой к его груди, его большое тело целиком прикрывало ее. В его объятиях она чувствовала себя так спокойно. Ей было тепло. Приятно. Восхитительно. Могут ли два человека часами обнимать друг друга? Она невольно насмешливо фыркнула. Целые часы поцелуев и объятий. Она с ума сошла.

– Это был смех? – поддразнил он. Она покраснела.

– Не пытайтесь перевести разговор на другое.

– Мы должны расстаться, – сказал он со вздохом сожаления. – Вы уже слишком долго отсутствуете на балу.

– Почему вы сразу ничего не сказали, когда я вошла?

Монтойя попытался отойти от нее, но она не отпустила. Две части его души, боровшиеся друг с другом – одна хотела удержать ее, а вторая оттолкнуть, – казалось, прекращали борьбу.

Амелия улыбнулась так, как умеют улыбаться только женщины.

– Вы не могли позволить мне уйти, не могли же?

– Не говорит ли в вас тщеславие?

– А это ваша отговорка?

Очаровательная ямочка, мелькнувшая на его щеке, вызвала у нее внутренний трепет.

– Если бы я находился в другом положении, ничто не удержало бы меня, и вы стали бы моей.

– О? – Она взглянула на него из-под опущенных ресниц. – Вы пришли сюда с благородными намерениями или чтобы соблазнить меня, что сейчас и делаете?

– Очень мило… – Он снова рассмеялся. – Если кто-то кого-то соблазняет, так это только вы одна.

– В самом деле? – Ее груди налились и отяжелели, корсет неприятно сдавливал их. Во рту пересохло, а ладони стали влажными. Амелия чувствовала себя соблазненной. А его тело тоже так воспринимало ее? – Что же я с вами делаю?

– А что? – Его улыбка была так обаятельна. – Вы можете делать что-то еще?

– А вы этого хотели бы?

– Когда это вы стали такой любительницей флирта?

– Возможно, я всегда была такой, – ответила она, с напускной скромностью хлопая ресницами.