Один Нигель, глава отряда, побывал в серьезной битве. Следопыт лично был тому свидетелем.

Ренард помнил, как Нигель гнал лучников и крестьянских парней, вооруженных вилами и самодельными мечами, на болотистое поле возле крошечной деревушки, названия которой следопыт так и не узнал. Как не узнал, откуда близ этой задрипанной деревушки взялся разлом, ведущий в Преисподнюю. Разлом, в котором благополучно исчез целый лес, а вот замок местного сеньора вместе с самим сеньором, его семьей, священником и служками, уцелел.

— Остановим проклятых! — орал Нигель, потрясая мечом. — Остановим проклятых или умрем.

Они и умерли там все на этом поле. Ренард долго еще был уверен, что Нигель пал вместе с остальными. Но нет, этот горлопан как-то сумел ускользнуть и вырваться из кровавой каши, которую сам же и заварил. Почти все погибли, а Нигель уцелел.

Ренард спорил с этим дурнем до хрипоты, предлагал не принимать бой на открытом поле, а запереться в замке, а потом, если сильно припечет, ускользнуть под покровом темноты по тайной тропе, хорошо известной следопыту. Но Нигель потащил бойцов в открытое поле. В замке остались лишь женщины и дети, раненые да старики, ну и вся эта братия в рясах вместе с сеньором. Ренарду, можно сказать, повезло — в самом начале боя он получил как раз ту стыдную рану стрелой в ягодицу. От своего стрелка, к слову. Рану на ягодице служка кое-как если не залечил, то закрыл своей магией. Но к тому времени как Ренард и два десятка раненых оклемались в замке, на поле боя всё было уже кончено. Вернее, и самого поля уже не было как такового, на его месте чернела покрытая пеплом пустошь. Проклятые истребили солдат Нигеля и подступали к замку. Ренард собрал тех, кто решил уйти (а захотели практически все, кроме спятившего священника) и вывел их тайной тропой через болота. Человек пять канули в топи, несколько детей и женщин отстали, и, какова их судьба, Ренард старался не думать. Но остальных он вывел к своим.

Говорят, великим магам Империи стоит сделать незначительный жест, и огромное вражеское войско падет на поле битвы. Возможно, так и случается иногда, но великим магам Империи нет дела до простых крестьян и ремесленников. Да, по большому счету, и до простых лучников им тоже дела нет. Только легионы проклятых — совсем не те враги, кого можно уложить в землю одним приказом. Они вырываются из Преисподней то в одном месте, то в другом, а самые сильные маги Империи засели в Фергале и наружу носа не кажут. Ну да, главное, чтобы столица не пала — на все остальное плевать.

«Ладно, ладно, не твоего ума дела, как оборонять Империю, — одернул сам себя Ренард. — Да если б и знал, никто не спросит. Твоя задача — проводить монахиню в Ниинорд и не словить при этом еще одну стрелу в задницу. Задача, к слову сказать, непростая, придумать, как спасти Империю — и то проще. В самом деле — чего уж сложного? Договориться с гномами, которые всегда были нашими союзниками, да запихать проклятых обратно в их Преисподнюю, пока сам Бетрезен, тупой наш создатель, не вылез из какой-нибудь слишком широкой щели».

Ренард вздохнул, подлил себе в кружку еще вина. Опрокинул залпом. Вино было кислое, с осадком.

Итак, рыцари — одни мальчишки под командой упертого дурня. Лучники собрались мало лучше — отряд, отступивший с юга, жалкая кучка новобранцев, принесшая с собой панический страх, и никакой магией не вытравить этот след на их жалких сердцах.

Судя по тому, как легко легионы проклятых смяли регулярные войска Империи и захватили крепости, они вот-вот должны были уже очутиться здесь, в Леонидии, и тут же двинуться дальше. То, что их до сих пор не было под стенами города, оставалось для Ренарда загадкой.

Что их остановило? Тайная сила магов Императора? Тогда почему Император не приказал заняться магией раньше и спасти Бетренбург и людей? Пока что маги Империи благополучно пасовали перед яростью легионов. Ладно, ладно, будем считать, что они все это время копят силы для решающего сокрушительного удара. Но никакого удара пока не последовало — никто о подобном не слышал. Так что или кто встал тогда у проклятых на пути?

Дверь распахнулась с грохотом — будто сам адский паладин ворвался в таверну. Но на пороге стоял белокурый мальчишка в нелепой, не по размеру, броне. Наверняка с утра напялил доспехи, которые ему недавно пожаловали. Древний хлам, к слову.

— А, Ренард! — грохоча железом, парнишка ринулся к столу следопыта. Вблизи парень выглядел еще моложе — безусое лицо, чуть вздернутый нос, детские пухлые губы и какое-то восторженно-щенячье выражение серых глаз. Лет шестнадцать, не больше. Он все время отбрасывал назад лезущие в лицо длинные волосы. — Я так и думал, что ты здесь.

Он уселся, заскрежетав поножами по деревяшке стула, и какая-то железяка, плохо прикрепленная, со звоном упала на каменный пол.

Парень попытался ее подобрать, но не получилось нагнуться. Проходившая мимо румяная служанка улыбнулась, дерзко сверкнув белыми зубками, наклонилась и подобрала детальку.

Юнец залился краской и, чтобы скрыть смущение, решил хлопнуть служанку по пышному заду, но промахнулся, угодил наручем по глиняному кувшину, тот дзинькнул и развалился ровно пополам, облив подол юбки все тем же кислым мутным вином. Если б не доспехи, парень наверняка бы спрятался под стол от стыда. Служанка рассмеялась, покачала головой, потом спросила:

— Кто будет платить?

— Я заплачу, — ответил Ренард. — А парню принеси воды.

— Я рыцарь Джастин! — гордо объявил юнец.

Служанка вновь прыснула и убежала, грозный рык хозяина призвал ее на кухню.

— Где остальные? — спросил следопыт. — Я же сказал вам всем, что буду в таверне. Чтоб подошли сюда. Поесть надо да провизией затариться, я уже сговорился с хозяином, чтоб приготовил нам все, что понадобится, в дорогу.

— А рынок? — Джастин из кожи вон лез, чтоб изобразить из себя бывалого воина.

— На рынке сейчас всякую дрянь продают. Если хочешь отравиться — пожалуйста, топай на рынок. Возможно, тебе повезет, и монахиня сможет тебя излечить.

— Монахиня? — Джастин аж подпрыгнул. — Ты ее видел? Она сильная? У меня сестра в монахинях. Тоже Цесарея зовут. Может, — это моя сестра?

— Наверняка сильная — мне фурункул с шеи свела. И, вполне возможно, что сестра. Вы с нею похожи.

— О, нет, при чем здесь фурункул! — Джастин оскорбился до глубины души. — Я говорю о подлинной, высшей силе. Говорят, монахиня может залечить пронзенное стрелой сердце, если Всевышний откликнется на ее призыв.

— Ну да, если это стрела, пущенная богом любви.

— Следопыт! — гневно изогнул бровь Джастин. — Дурные речи не должны касаться монахини! Ты отнимаешь ее силу.

— Ничего я ни у кого не отнимаю. А монахиня не может лечить тяжелые раны — она своей магией касается всех понемногу. Чем задавать дурацкие вопросы, лучше закажи цыпленка, вина не проси — нам хватит одной бутылки на двоих. И не забудь вечером проверить — наполнены ли сумки копченой олениной и сухарями.